Если бы вы знали (СИ)

4 марта, пятница, 10.00: Посади меня к столу, налей ты мне вина, пригласи за стол мальчишку, в кого я влюблена.

Сегодня гуляем. Чиркну всего пару строк, так как в обед у нас начнётся торжественная программа, а после неё мы сразу закатим в кафе «Задумка» и ударим по вечеринке.

Думая о нашем с Сашкой споре, план себе я уже составила. Правда, сомнительный план, потому что, мужиков у нас раз-два и обчёлся. Почему у нас? Да потому, что хоть с чего-то надо начинать. Вот и решила начать с родной конторы. Итак, считаем: шеф мой, Семён Семёнович не в счёт. Закрутить роман с шефом, это моветон. Я на такое не способна. А как потом работать? Нет, нет, шефа не считаем.

Пошли дальше. Наша охрана: все парни до тридцати лет. Тоже отпадают, потому что годятся в сыновья. Я, конечно, люблю молодых мужчин, и даже очень, но не настолько, чтобы завести роман с сосунками. Двадцать лет разницы, это уж слишком.

Чего не скажешь о Подливе. У той все поклонники – старпёры. Сколько ей не вдалбливаю в голову, что любовник должен быть моложе или на крайний случай ровесник, всё бестолку. Самый молодой ухажёр у Сашки был на восемь лет её старше. Он ей ужасно не понравился. С ним, видите ли, не о чем разговаривать.

Зато самые сильные чувства в своей жизни она испытала с мужиком на двадцать лет её старше. С «дедом», как я его называла. Любила она его до беспамятства, а тот издевался над ней как хотел. Называл её недотёпой и жирной коровой, хотя Сашка очень даже стройная высокая девица. Та с перепугу, что толстая, бросалась сразу на всякие диеты. Не дай Бог лишний кусочек сала вылезет наружу.

Потом с жиропы «дед» перешёл на целлюлит и стал её доканывать мандариновой шкуркой. Подруга от отчаяния срочно занялась спортом, наяривая огромные круги вокруг дома. Добегалась до того, что потянула мышцу, и целый месяц не могла нормально ходить. Даже уколы делала от воспаления.

В общем, ровно два года Сашка терпела и любила. Любила и терпела, пока, наконец, её нерешительный характер не восстал. Но уж, если Подлива надумает бросить мужика, то назад возврата не будет никогда. Решила, как обрезала.

И всё равно, ничему её этот печальный опыт не научил. Сердце подруги тянется только к мужчинам старшего возраста.

Я же полная противоположность Сашке. У меня муж был на два года младше меня. Тоже, я скажу, ещё тот фрукт. Помню, сижу беременная Марысей на диване, а он меня пытает:

- Представляешь, - говорит он мне, - скоро тебе исполнится тридцать лет, а мне всего двадцать восемь. Ты будешь глубокой старухой, и я тебя брошу. А сам останусь совсем молодым парнем, и закручу роман с юной поклонницей.

Мне на тот момент было двадцать лет, а ему восемнадцать. Я реву, представляя, какая я стану старая и никому не нужная. Реву, потому что, во-первых, беременная и, во-вторых, потому что дура беременная.

Сейчас вспоминая своего «прибитого из-за угла» благоверного, я понимаю, что и меня опыт ничему не научил. Всё равно люблю молодых мужчин и ничего не могу с этим поделать.

Так, пойдём дальше. Мужчины у нас водятся только в юридическом отделе, и как ни смотри, никто мне не подходит. Тот старый, тот женатый, тот противный. Конечно, есть ещё пару программистов, но там совсем молодняк.

Ладно, если ничего не выгорит с нашими, воспользуюсь запасным вариантом – контингентом из кафе. Ну, должны же хотя бы в праздники там крутиться мужики, если их с огнём не найти по будням?

Короче, чего гадать. Напьюсь, а там видно будет. Может, противный станет прекрасным, ибо: не бывает ужасных мужчин, бывают трезвые женщины.

5 марта, суббота, 23.00: Сюси, муси, пуси или мой Лизочек так уж мал, так уж мал. . .

Я обожаю своего воробышка, свою внучечку, свою кровиночку, своего Мацыпурика. Обожаю всем своим существом. На самом деле её зовут Лизонькой, но я как всегда зову её по-своему. Мацыпурику уже пять лет, а мне кажется, что она совсем недавно родилась. Как летит время!

Я её ужасно балую. Марыся ругается, но я ничего поделать с этим не могу, потому что знаю, как мимолётно детство, а мне хочется, чтобы у Лизочки в памяти о нём остались только тёплые воспоминания.

Кстати, маленькую Марысю я тоже баловала, но вот юношеские годы у неё пришлись на перестройку, и это трудное время наложило свой отпечаток на её память.

Она особо и не помнит, каким радостным и беззаботным было её детство. Марыся больше вспоминает наш трудный период, когда у меня был кредит, безденежье и отсутствие какой-либо помощи со стороны.

Это уже потом, когда аренда стала приносить свои плоды, мы более-менее зажили, а до этого, как и все граждане нашей независимой Украины еле-еле сводили концы с концами.