Если бы вы знали (СИ)

Макс оттаскивал меня сзади и махал руками перед носом своего противника. Я не знала, как мне вырваться из этого клубка. Мы мотались по всей комнате втроем, зажатые в ключ.

Перед моими глазами маячила перекошенная рожа свата. Какая рожа была у Максима мне не было видно, так как он прилип ко мне сзади. Но как он рычал, я слышала очень хорошо. Впрочем, сват рычал не тише. Тот не только рычал, но ещё и сопел с хрипом.

Неожиданно я ощутила внизу некое препятствие между мной и сватом. Причём, такая же неловкость появилась и сзади. «С ума сойти, - шваркнула, словно молния, догадка в голове. – Они ещё и возбудились. Нет, это не борьба, а какой-то амур а труа.»

Короче, такой возбуждённо-недоделанной троицей мы натыкались на стенку, сервант, диван, кресла. Шаркали по всей комнате, потому что, сцепленные в узел, не могли сделать широкий шаг. Телевизор, стоявший на металлической ножке, отлетел в угол и завалился на пол.

Я, расталкивая их локтями, вырывалась, как могла. Максим схватил меня за руку и почти оттащил, но генерал, видя, что я ускользаю из его объятий, взвыл от гнева и запустил вслед мне пощёчину.

Хорошо, что эта пощёчина была уже смазанной. Если бы он мне врезал раньше, то не знаю, осталась бы я жива или нет. Но и смазанного шлепка мне хватило с верхом. Голова качнулась, как у поломанной куклы, губа сразу же вздулась, а в сотрясённых мозгах зазвенели колокольчики: Дилинь! Дилинь! Дилинь!

От удара, я отлетела в угол, словно снаряд из катапульты, а эти два лося, ожидая удобного момента, сразу же схватились в битве. Конечно, им теперь никто не мешал, можно и развернуться.

Вот они и развернулись. Макс думал, раз он моложе, значит сильнее. Не тут-то было. Сват, пусть и в летах, но каменная глыба. Здоровенный, косая сажень в плечах, да и бои за долгую и верную службу научился вести.

Но и Максим не слабый мужчина. Одного роста со сватом, он, правда, был в более лёгком весе, но всё равно, такой же лось. Только тот старый, а этот молодой. Они бились, рычали, катались по дивану, мотались по всем углам комнаты, сипели, стонали, но не уступали друг другу.

Сервант с посудой, причём антикварной, от бабушки досталась, под их тяжёлым натиском разбился на мелкие осколки. Я только за голову схватилась, когда стеклянные полки рухнули со звоном и разлетелись на все стороны. Чашки и блюдца, прожившие двести лишним лет, не устояли перед бурной стихией. Пережили несколько войн, голод, холод, репрессии, никто их не продал и не выменял. А тут - нате вам! В дребезги. В общем, два огромных бугая крушили мою квартиру без стеснения.

Мне бы не реагировать на их разбой, стоять тихонько в сторонке или уйти в другую комнату, пусть выясняют свои отношения до конца, но нет, такого умного шага я сделать не могла. Очевидно, пощёчина выбила все мозги, и мне показалось этого мало, поэтому я побежала за добавкой.

Первое апреля действительно день дураков, и из всех дурных дураков в мире, я оказалась самой дурной дурой, так как кинулась их разнимать. Никогда этого не делайте, потому что можете оказаться без глаза.

Мужчины в драке не видят ничего вокруг себя. Они заняты только битвой, желанием победить, и всё. Я даже до них не добежала, когда Макс, не рассчитав размаха своей руки, зарядил мне локтем прямо в правый глаз.

От удара, я откинулась навзничь и рухнула столбом на пол. Наверное, такое проделать мне нужно было раньше, так как борьба мгновенно прекратилась, и оба жениха кинулись меня поднимать.

Глаз сразу же заплыл. Звона в голове я не услышала. А чему там звенеть? Там уже звенеть нечему. Заплывший синий глаз, щека разбита и в углу опухшего рта кровь. Картина Репина.

- Васенька, Васенька, Васенька, - шептали, трясясь, ухажёры.

- Пошли вон оба, - простонала я в ответ.

- Нужно приложить лёд! – вякнул хирург недоделанный. – Вася, где тут лёд?

- Да откуда ему у меня взяться? – стонала я опухшей губой. – Мясо возьми из морозилки.

- Точно, - нервно заикался Максим, - как я раньше сам не догадался.

Я лежала в объятиях генерала, а Макс стоял на коленях и прикладывал попеременно к моим то к глазу, то к губе холодный свёрток. Мне было так плохо!

Левым глазом, правый-то заплыл, я смотрела вокруг себя и видела сплошной разгром. Уютная комната превратилась за миг в свалку. Серванта нет, посуды нет, телевизора тоже нет. Остались возле меня только два оленя, зализывающие после битвы свои раны.

- Василиса, - первым заговорил старый олень, - выбор за тобой.

- Уже выбрала, - пробубнила я, так как говорить разбитыми губами не очень получалось. – Молодого оленя.

- Кого? – в один голос воскликнули мои женихи.

- Макса, - сказала я, а получилось Бакса.

- Ладно, - вздохнул, вставая с дивана, генерал, - мне проигрывать битву в своей жизни ещё не приходилось. Эта первая.

- С чего-то ж надо начинать, - провякала я. Пусть знает, олень полорогий, что меня сломить нельзя.

- Ты это, ты прости меня Василиса, - сват действительно выглядел виноватым. – Сам не знаю, что на меня нашло. Просто, когда я о нём узнал, - зыркнул он грозно глазами в Максимкину сторону, - у меня в голове помутилось.