Если бы знать

Пауза. Щелчок открываемой банки пива. Громкое бульканье.

– Но это только вершина айсберга. Ну и семейка у тебя, братец! Будь у меня такой набор родственничков, я бы удавился!

– Переходи к тому, чего я не знаю. – Ник подсунул под спину подушку, взял в руки блокнот и ручку.

– Хм... Ну вот, например: Конрад Эмхерст, папаша Марлы, намылился в мир иной.

– Слыхал.

– Ну разумеется! – проворчал Уолт. – А слыхал, что все семейство вокруг него на цыпочках ходит, потому как состояние его давно перевалило за сотню миллионов? И говорят, что все завещано младенцу.

– Что?!

– Что слышал. У старикана какое-то пещерное предубеждение против женщин. Поэтому все деньги он завещал новорожденному сыну Марлы. Хоть, мол, и не Эмхерст, а все-таки мальчик! Ему все и отойдет. На доверительный фонд, разумеется.

– Разумеется. – Ник откинулся на кровати и почесал карандашом подбородок. – А как же Марла, ее брат и дочь Сисси?

– Ну, какие-то крохи от пирога им достанутся, но именно что крохи. Рори, бедняге, ничего не нужно, кроме ухода и кормежки; Сисси свою долю получит к двадцатипятилетию, если окончит колледж; Марле тоже что-то достанется, но семьдесят пять процентов состояния отходят новорожденному. Как тебе это нравится – мультимиллионер нескольких недель от роду?

– Откуда ты узнал? – спросил Ник. Уолт так и покатился со смеху.

– Ну и вопросики ты задаешь! Откуда узнал? А за что ты мне платишь? Разве не за то, чтобы я разузнавал всю подноготную? Кстати, этот Эмхерст тот еще сукин сын. Пил, гулял – в общем, жил на полную катушку. Не знаю, почему жена его не бросила – из-за денег, наверно.

– Кто еще знает об условиях завещания? – поинтересовался Ник.

– Да все знают. Когда речь идет о таких деньгах, и самый ленивый наследничек подсуетится, чтобы выяснить, не отлучают ли его от кормушки. – Уолт хмыкнул. – Так уж натура человеческая устроена.

– Не знаю, не знаю.

– О тебе речи нет. Ты сумел повернуться к фортуне спиной. Но большинство людей не такие. Они за такие деньжищи на все готовы. Соврать – пожалуйста, украсть – за ради бога. Глотку перерезать? А почему бы и нет?

«Двое уже погибли, – подумал Ник. – А третья – Марла – два раза за два месяца едва не рассталась с жизнью».

– Вот что я тебе скажу, – продолжал Уолт, шумно прихлебывая пиво. – Не разобрался я пока, что там у вас творится, но одно ясно – дело жаркое. И становится все горячее. Так что, приятель, береги свою задницу.

– А я всегда так и делаю.

– Вот и молодчага.

Нику все это очень не нравилось. Больше всего – то, что Марла в опасности. Он это чувствовал.

– Послушай, Уолт, знаю, что прошу очень многого, но не мог бы на несколько дней вырваться сюда, проделать для меня кое-какую работу на месте? Можешь занять мою комнату в отеле. Я перебираюсь в дом.

– Мне надо здесь кое-что уладить, но, думаю, через неделю выберусь.

– Спасибо. Комнату я оставлю за собой, так что новую информацию можешь присылать сюда. Или оставляй сообщения на сотовом. Если понадобится прислать факс – запиши адрес. – И Ник продиктовал адрес «Копирайта». – Это небольшой копировальный центр неподалеку отсюда. Напиши, что для меня, мне передадут.

– А почему не в отель?

– Из предосторожности. Вся моя семья знает, где я остановился.

– Не доверяешь своим родственничкам? – усмехнулся Уолт.

Ник взглянул в окно. Занавески жалко трепыхались на сквозняке; огни большого города мутно мерцали сквозь белесую пелену тумана.

– Нет, – ответил он, подумав, что эти слова подводят итог всей его нескладной жизни. – Ни капли не доверяю.

Распрощавшись с Уолтом, Ник вытащил из-под кровати сумку и принялся бросать в нее свои скудные пожитки. Пятнадцать лет он бегал от этого дома, как от чумы – а теперь возвращается туда по доброй воле.

Из-за Марлы. Что толку обманывать себя? Он хочет снова ее увидеть. Хочет поцеловать. Хочет жену своего брата, черт бы его побрал! Но это не главное. Прежде всего ему нужно убедиться, что Марла в безопасности. За последние несколько недель она дважды едва разминулась со смертью. Что это – несчастные случаи? Или кто-то пытается ее убить?

Глава 12

Комната изменилась. Шторы, покрывало и ковер на полу теперь были выдержаны в иных, столь же тщательно подобранных тонах. Но, оглядев свое былое пристанище, Ник решил, что хрен редьки не слаще. Новая обстановка не убила старых воспоминаний. В прошлом эта комната казалась ему роскошной тюрьмой – и теперь вызывала то же ощущение.

Ник бросил сумку на кровать. Долго он здесь не задержится. Выяснит, что к чему, и уедет. Жизнь среди бархата и красного дерева была еще не так страшна – за годы детства и юности Ник выработал иммунитет к дорогим финтифлюшкам. По-настоящему страшно то, что всего через две двери от него – Марла. Господи, как этой женщине удалось так прочно поселиться у него в сердце? Даже теперь – много лет спустя, измученная, полуживая, едва оправившаяся после страшной катастрофы – она влекла его, как ни одна другая.

– Черт!