Если друг оказался глюк

– Наверно, это опять барабашка буянил, – предположила Маруся.

– Ты бы еще красного черта вспомнила! – буркнул в ответ я.

– А это и был принявший его облик барабашка, – объяснила она.

Услышав это, я сжал зубы, чтобы ненароком не сказать лишнего – настроение у меня было отвратительное, потому что и голова болела, и рука. Мое участие в уборке было чисто символическим – одной рукой, причем левой, много не сделаешь, так что пол подметала жена. Вдруг она истошно завизжала и вскочила на стул.

– Маруся! Ты чего? – удивился я.

– Крыса! Там! – Она, брезгливо скривившись, тыкала веником в сторону ящика, где я обычно хранил свои инструменты.

– Значит, это она вчера здесь и бродила, – обрадовался я. – Вот видишь, никакой это был не барабашка!

– Ты не разговаривай, а убери ее отсюда! – потребовала она, не слезая со стула. – Не век же мне здесь стоять!

– Да уберу! Уберу! – поспешно ответил я и недоуменно спросил: – И чего женщины так крыс боятся?

Я оттащил ящик в сторону и увидел за ним что-то, свернувшееся в клубочек. Взяв у жены веник, я попытался выкатить это существо на середину кухни, что ему явно не понравилось, и оно отчаянно сопротивлялось. Хоть я и мог орудовать только левой рукой, но силы были очевидно не равны, и мне это все-таки удалось. Увидев ночного хулигана, я только рассмеялся:

– Маруся! Можешь спускаться! Это ежик!

– Ежик? – недоверчиво переспросила она.

– Ну да! Он, видимо, забрался в дом, когда вас с Ларисой не было, а вот дверь была открыта. Потом он решил поужинать и начал обгрызать пригоревшее мясо с решетки, вот она и упала. Когда мы его спугнули, он спрятался, а выйдя снова, пошел дальше на экскурсию и нашел на полу тарелки с объедками – тут-то уж он попировал. Поесть-то он поел, а вот выйти уже не смог и решил переночевать здесь. Вот тебе и все объяснение, причем совершенно реальное! Это тебе не какой-нибудь там барабашка или полтергейст! А то ты чуть что, сразу на нечистую силу грешишь!

– Сейчас это был действительно ежик, – вынужденно согласилась она, но тут же возразила: – Только он, как мне кажется, не умеет лазить по деревьям, бросаться предметами, фотографировать и все в этом духе.

В ответ на это я только вздохнул – ну, не спорить же в очередной раз! – и осторожно взял ежика в руки.

– Не бойся, разбойник! Сейчас мы тебе молочка нальем, а потом на волю выпустим! – И опустил его на стол.

Некоторое время ежик продолжал оставаться свернувшимся в колючий клубок, а потом, видимо, успокоился, развернулся в нормальное положение и стал гулять по столу, пока Маруся наливала ему в самое маленькое блюдечко молоко, которое он затем начал пить.

– Надо же! – удивленно сказала жена. – Такой кроха, а столько от него шума!

Можно сказать, позавтракав, ежик поднял голову и посмотрел на нас, словно хотел спросить: «А на волю когда?» Я снова взял его в руки и, повернув вверх животиком, стал изучать его лапки.

– Ты смотри, как они на человеческие похожи! – сказала Маруся.

– Похожи, – согласился я. – Но они значительно меньше тех, которые нашла милиция, так что эта кроха здесь ни при чем!

Я вышел в сад и выпустил ежика на свободу, которой он тут же воспользовался и быстренько убежал. Я же вернулся к прерванной уборке, хотя толку от меня было и немного. Тут-то и раздался звонок моего сотового. Посмотрев на номер, я сказал:

– Это Тарасов! Ну, наконец-то!

– Значит, до него наша эсэмэска все-таки дошла! – обрадовалась жена.

– Видимо, да! Сейчас-то я у него и узнаю, чего он с этой бешеной семейкой не поделил! – не меньше ее обрадовался я, включая телефон.

– Что у вас случилось? – заорал Димка, даже не дождавшись моего ответа.

– Дела творятся до того чудные, что мы с Марусей уже не знаем, что и думать, – начал я.

Но Димка быстро меня прервал, заявив:

– Санька! Каждая минута разговора отсюда стоит около двух баксов, так что давай телеграфно!

– Хорошо! Если кратко, то на нас ополчились некие, предполагаю, что хорошо тебе знакомые, Алмазовы-Златогорские.

– Знаю таких, – подтвердил он. – Частенько приходится вместе выступать!

– Ну, тогда ты не удивишься, узнав, что Клаудиа забралась в наш дом, чтобы покуситься на твои… – начал было я, но Димка перебил меня.

– Какая она еще, к черту, Клаудиа? – рассмеялся он. – Клавка она! Баба вздорная и недалекая, хотя акробатка классная, а вот дрессировщица была от бога! Но до моих профессиональных секретов ни ей, ни Тольке не может быть никакого дела – это же совершенно другая цирковая ниша.

– Тогда просвети, какого черта они нас преследуют? – потребовал я.

– Представления не имею, – искренне ответил он. – Ну, ничего! Я завтра уже возвращаюсь и на месте разберусь, что это у вас там за непонятки! Пока!

Отключив телефон, я повернулся к Марусе, которая с нетерпением смотрела на меня, и сообщил:

– Димка завтра приедет.

– Слава богу! – с облегчением выдохнула она. – Неужели этот кошмар наконец-то закончится?

– Как я понял, ты больше не хочешь подружиться с барабашкой? – насмешливо спросил я.

– Да ну тебя! – обиделась она и начала демонстративно греметь посудой.

Я же отправился на свое излюбленное место в сад, донельзя довольный, что эта идиотская и со всех сторон непонятная история, кажется, приближается к концу. Но блаженствовал я недолго, потому что тут из дома вышла Маруся и, взглянув на последствия наших с Богдановым вчерашних похождений, взвыла в голос:

– Какого черта вы в клубнику поперлись? Вы что, до того себе глаза залили, что не смогли дорожки разглядеть?

– Дорогая! Нам было не до этого, – начал оправдываться я, но она меня не слушала.

– Да за что мне такое наказание? – бушевала она. – Мало того, что в саду палец о палец не ударишь, так еще и навредить норовишь! Что я теперь делать буду? Это же не лук с чесноком, которые можно обратно посадить!

– Между прочим, когда мы вчера несли Сергея Сергеевича, ты с Ларисой тут тоже потопталась, – ляпнул я и тут же понял, что сказал лишнее.

Маруся набрала в грудь воздуха, чтобы высказаться в мой адрес по полной программе, но тут из-за забора раздался голос Афонина, и она только шумно выдохнула.

– Вы чего скандалите? – с интересом спросил он.

Жене хватило ума не посвящать его в подробности ночных приключений, и она только сквалыжным тоном объяснила:

– Да вот перебрали вчера Саша с Сергеем Сергеевичем и набезобразничали.

– Да уж рассказали мне утром, как вы его за руки, за ноги домой тащили, – ехидно хмыкнул он и поинтересовался: – А вы случайно с моего участка ничего не слышали? А может, видели чего?

– Нет, Виктор Петрович! – с самым честным видом заявил я. – Мы с Богдановым действительно очень хорошо посидели, но малость перестарались, так что нам не до этого было.

– Пьете, значит! – осуждающе сказал он, как будто сам не гнал самогон, чтобы не тратиться на водку, хотя пьяным его никто никогда не видел – сказывалась армейская закалка. – Эх, Расея! Куда же ты докатишься с такими мужиками!

– А что у вас случилось, что вы спрашиваете? – невинно спросила Маруся.

– Да капкан у меня один пропал, – вздохнул он. – Хороший! Новый! И очень даже недешевый!

– Ну, здесь мы вам ничем помочь не сможем, – развела руками жена.

– Да уж я понял! – хмыкнул он. – Дай вам волю, так вы и весь белый свет пропьете!

Он скрылся из виду, и Маруся повернулась ко мне. Взглянув на ее лицо, я понял, что временное перемирие перед лицом общего неприятеля закончилось и мне пора уносить ноги, пока цел.

– Пойду воздухом подышу, – торопливо сказал я и быстрым шагом бросился к калитке, а мне вслед неслись самые нелицеприятные высказывания насчет моих умственных и хозяйственных способностей.

Надеясь, что к вечеру жена немного успокоится и отойдет от своего праведного гнева, я скрылся на озере и не без опасений вернулся домой только тогда, когда здорово проголодался.