Если герой приходит

Алкимен долго искал подходящую гальку. Потом долго примеривался. Делиада он все равно не обставил: девять прыжков. Алкимен уверял, что двенадцать. Ага, кто ему поверил?

– Давай еще!

Теперь выиграл Алкимен.

– Еще!

– Еще!

– А ты чего сидишь? Бросай!

– Боишься? У тебя и двух раз не проскачет!

Раньше я не бросал «лепешечки». Только смотрел, как сегодня. Прав Алкимен: я боялся опозориться. От Алкименовой правоты сделалось еще обидней. Вскочив, как оводом ужаленный, я схватил первую попавшуюся гальку и запустил по воде.

Они стояли и смотрели. Они раскрыли рты.

– …восемнадцать, девятнадцать, – завороженно считал Делиад, – двадцать, двадцать один… двадцать девять, тридцать…

Он замолчал. А камень все несся к горизонту, мерно подпрыгивая. Потом исчез. Наверное, пошел ко дну. Ну, я так думаю.

– Ничего себе!

– Даешь, Гиппоной!

– Это случайно!

– Новичкам везет!

– Точно, случайность!

– Повторить сможешь?

Вот тут я испугался по-настоящему. Раньше позор был просто позор, а сейчас, после случайного триумфа – всем позорам позор!

– Давай! – не отставал Алкимен.

– Ну, не знаю…

Я протянул это как можно занудней. Чтоб отстал.

– Давай!

– Давай!

– Да-вай, да-вай!

Они орали хором. Подбадривали не меня – друг друга. Одинокая чайка снялась с морской глади, полетела прочь. Нет, не отстанут. Я поискал плоский камень. Примерился. Камень лягушкой проскакал по воде – четыре неуклюжих прыжка – и с насмешливым бульком пошел ко дну.

Братья расхохотались:

– Я ж говорил!

– Повезло растяпе…

– Гиппоной – руки за спиной!

Злость. Обида. Не глядя, как в первый раз, я схватил гальку и запустил в полет. Смех смолк, будто отрезало. Рты мои братья больше не раскрывали. Напротив, сжали губы, превратив рты в бледные шрамы. Алкимен, Пирен, Делиад – они следили, как «лепешечка» уносится в искристую даль. Отмеряли скачки: десяток, другой, третий.

Делиад беззвучно считал.

Лица у них были такие… Ну, красивые. Мне нравилось.

Камень исчез из виду. Братья обернулись ко мне:

– Еще!

Мне и самому очень хотелось повторить. Страх опозориться ушел – должно быть, у него имелись важные дела в другом месте. На место страха пришли сомнения. Вдруг у меня через раз получается? Ну и ладно! Если страчу, брошу снова – и получится! Делов-то!

Я присел, нащупал гальку. Далеко в море, у горизонта, маячил силуэт корабля. Торговое судно покидало эфирскую гавань. Везло пузатые пифосы с ячменем и оливками куда-нибудь в Калидон или в Дельфы. Нет, в Калидоне моря нет. Там речка Эвинос, корабль не пройдет, на мель сядет. И в Дельфах моря нет, они вообще на горе стоят. Куда же корабль идет? Точно вам говорю, в Ликию или на Эвбею. Ликийцы за наш ячмень мать родную продадут и теткой доплатят.

Надо же, как эта скукотища в голове засела! Даже и не думал, что запомню.

– Эй, смотри! Корабль не потопи!

Пирен хохотнул, но без уверенности. Казалось, он сам сомневается в сказанном: шутка или нет? Его насмешка толкнула меня под руку. Сорвала, как стрелу с тетивы. Галька вырвалась из пальцев, лихо чиркнула по воде и ринулась прямиком к кораблю! Мы следили за ней, затаив дыхание. Когда «лепешечка» скрылась в золотом мельтешении, мы все равно продолжали вглядываться в бликующую на солнце морскую гладь.

Мне послышался далекий глухой удар, будто камнем по дереву. В борт корабля, ага. Почудилось, точно. А как иначе?

– В нашей бухте завелся злодейский пират! Он топит корабли!

– Циклоп!

– Огромными камнями!

– Хватай циклопа!

– Лови его!

– В воду пирата!

– Утопить!

– Рыбам на корм!

Я испугался. Вдруг братья и правда решили меня утопить? Из зависти! Короче, удирал я от них всерьез. Но Делиад не выдержал первым: зашелся хохотом. Алкимен разразился залихватским гиканьем, Пирен заулюлюкал. И стало ясно, что мои остроумные братцы придумали новую игру: «Поймай и утопи пирата!»

Не то чтобы я мечтал стать пиратом. Но кто меня спрашивал? Хорошо хоть не циклопом: выбьют глаз, ходи потом с одним! Ладно, пират так пират!

– Не поймаете, дурачьё! Все ваши корабли утоплю!

Вопя во всю глотку, я запетлял по полосе прибоя. Босые пятки расшвыривали мокрую гальку, поднимали тучи сверкающих брызг. Впрочем, братья меня в конце концов поймали: бегал я хуже, чем плавал. Но когда они попытались закинуть пирата в воду – «Лепешечка! Скачи!..» – я каким-то чудом вывернулся. Выскочил на берег, отбежал повыше, ухватил пригоршню мелкой гальки:

– Я страшный! Я злой! Зашибу!

Галька полетела дождем: капля за каплей.

И ничего у меня не через раз получалось! Очень даже каждый раз! А то и два раза за раз! Щелк! Алкимену в лоб. Шлеп! Делиаду в грудь. Чирк! Пирену по уху. Братья скакали, петляли, падали и откатывались прочь. Но мои руки и глаза, мои камни и моя удача – вся армия великого стратега Гиппоноя точно знала, где окажется в следующий миг намеченная цель. Туда протягивались едва различимые паутинки, огнистые радужные нити – ну, это я так придумал! – и камешки летели вдоль паутинок, словно бусины, нанизанные на прочный шнурок.

– Ах, ты так?!

– Бей пирата!