Если хочешь быть волшебником

Н. Полянский Если хочешь быть волшебником

1. Лева Ракитин готовит уроки

После обеда по давно заведенному порядку Лева сел за письменный стол. Но сегодня не занятия были у него на уме. Вырвав из тетради лист, он торопливо стал писать:

«Генка, айда ко мне. Теперь я тоже велосипедист — папа купил мне машину, хотя мама и говорила, что я не заслужил, а сам снова уехал надолго. Охота скорей научиться кататься, я ведь даже ничуть еще не умею. Срочно приходи, будь другом».

Со двора доносился многозвучный гомон детворы. Лева перегнулся через стол, пером дотянулся до занавесок, раздвинул их.

Из-за угла сарая выкатился большой железный обруч. Вслед за ним показалась девочка в красном берете. Распевая сложенную ею песенку:

Колесо,
Колесо,
Я тебя
Догоню,

она догнала зашатавшийся было обруч, легко тронула его короткой изогнутой проволокой. И — покатился обруч, и еще быстрее поскакала за ним девочка.

Леве почему-то подумалось, что она вечно будет вот так бежать за своим неугомонным колесом — веселая и беззаботная. Но тут же мысли перешли на другое.

С кем отправить записку? Среди заполнявших двор малышей с их куклами, ведерками, лошадками, мячами не оказалось никого, кто мог бы сослужить Леве такую службу.

«Воробышки-глупышки, в какие скучные игры вы играете… Эх, если бы вы знали!.. Глядите, вот велосипед, самый настоящий — два колеса, и их не надо подгонять, они сами донесут вас куда угодно».

Лева подошел к велосипеду, прислоненному к стене. Прогнулась половица, фара-звезда на велосипеде приветливо мигнула, и Лева улыбнулся ей в ответ. Он вывел машину на середину комнаты, поставил ногу на педаль.

Эх! Если бы не мама… Или будь эта комната не комнатой, а покрытой асфальтом площадью Свободы! Вот бы здорово!.. Лева сделал шаг вперед, шаг назад, снова вперед, снова назад. Это он мысленно налегал на педали и мчался, мчался, обгоняя ветер. Пешеходы, сторонись! Дорогу Леве Ракитину!

Скрипнула дверь. Не выпуская велосипеда из рук, Лева обернулся. Перед ним стояла мать.

— Я спрашиваю, ты уже сделал уроки? — произнесла она спокойно, окидывая сына пытливым взглядом.

— Почти, — ответил он, не имея мужества сразу сказать правду. — По истории нам вовсе ничего не задали, а по алгебре тоже мало…

Лицо Инны Васильевны оставалось хмурым, и Лева торопливо закончил:

— … и я еще в классе начал.

— Не смей этого делать, — категорически сказала мать, — в классе слушать надо.

— А я не слушаю?.. Ты знаешь?.. Да?

— Откуда же у тебя двойка по истории? — спросила мать с той хрипотцой в голосе, которая у нее всегда сопутствовала гневу. — Сейчас же оставь эту игрушку! Зря ее покупали.

Пока Лева ставил велосипед на место, мать у письменного стола читала его записку.

— Значит, папа хороший, а мама плохая… А всех лучше, должно быть, этот Гена, такой же, видно, шалопай, как ты?

Лева промолчал, не смея заступиться за товарища.

— Я хочу знать, кто такой этот Гена.

— Князев. Князь Гвидон. А как на велосипеде ездит, ты бы знала!

Но эта доверительность Левы не смягчила Инну Васильевну.

— Скажи прежде, как он занимается?

— Как все.

— Лучше тебя или хуже. Если лучше — дружи, а если хуже… — Она скомкала записку и швырнула ее в угол. — Ведь когда покупали велосипед, ты обещал стать примерным учеником.

— И стану, вот увидишь, — убежденно заверил Лева.

Он сел к столу, раскрыл «Алгебру», обмакнул перо в чернила, положил перед собою раскрытую тетрадь. Все это он делал нарочито медленно, чтобы Инна Васильевна успела оценить его порыв и поняла: пора уходить, не надо мешать ему заниматься. Но мать была недогадлива, не уходила, следила за каждым движением сына. Вдруг она всплеснула руками:

— Что он наделал!

Мальчик вздрогнул, глянул туда же, куда глядела мать, и увидел на оконной занавеске свежее чернильное пятно.

— Это не я, — холодея, проговорил он.

— А кто же?

Леве нечего было ответить, и он склонился над своей тетрадью, почти лег на нее. Его выгнутая спина, приподнятые лопатки, втянутая в плечи голова — все взывало к матери: «Не тронь меня, не тронь!»

«Неужели он так труслив?.. Или я жестока?» — с болью подумала Инна Васильевна, глядя на его спину. Она слегка коснулась плеча сына и, когда он обернулся, сдержанно сказала:

— Я вижу, ты мой труд ставишь ни во что…

Она запнулась, и Лева воспользовался паузой, чтобы предложить:

— Знаешь что, мама: я сам постираю эту занавеску.

— Он постирает!.. Ты так постираешь, что выбросить придется. Делай свои уроки.

— Хорошо, мама, — согласился он и вздохнул с облегчением — понял, что наказания не будет.

Уже стоя в дверях, Инна Васильевна сказала:

— Уроки делай скорее, сегодня ты мне поможешь — буду стирать.