Если любишь

– Нет! – с юношеской горячностью возразил Доминик. – Она угрозами заставила тебя поверить в то, что ты поступила плохо. А это неправда. Я видел, что случилось на самом деле. Уж если кого и винить, так это Люси! Но мама не стала ее наказывать!

Доминик осторожно отпустил руки Табиты. Увиденное потрясло его до глубины души. Эта жестокосердная женщина настоящее чудовище, он возненавидел ее всем сердцем, но что он мог сейчас сделать? Если он останется с Табитой, девочке это не поможет. А если его здесь найдут, Табите будет только хуже. Но уйти и оставить девочку наедине с ее горем ему не хотелось.

Взглянув на ее бледное худенькое личико, он вдруг понял, что она совсем еще ребенок, хотя почти ровесница Люси. Его вдруг обожгла мысль, а не живет ли Табита впроголодь. Не оставляют ли ее в качестве наказания без обеда или ужина?

– Ты не голодна? Тебя здесь кормят? – спросил Доминик.

– Да, – кивнула девочка. – Верити всегда что-нибудь приносит.

– Вот и хорошо, – силясь улыбнуться, сказал Доминик. – А теперь мне пора, но помни, мы с Люси – твои друзья!

Табита кивнула и проводила его взглядом до двери. Доминик вышел и, уже закрывая дверь, бросил взгляд на девочку, которая так и осталась стоять посреди комнаты, безвольно опустив руки. Доминик, как ни противно ему было, запер дверь на ключ. Иначе он поступить не мог.

– Мама, я хочу домой.

Леди Хантли изумленно посмотрела на сына и нахмурилась, заметив в серых глазах юноши неподдельную боль.

– Что-то случилось? – спросила она. – Кстати, где Люси?

– Мне не хочется здесь оставаться. Мы можем уехать домой?

– Нет, – довольно резко ответила она. – Это оскорбительно для хозяйки, ты что, не знаешь? Но может быть, ты объяснишь, что случилось.

– Можно сказать, что Люси объелась малиной, – предложил Доминик, но, увидев в глазах матери тревогу, добавил: – Не волнуйся, вон она, у тебя за спиной, сидит на ступеньках террасы.

Леди Хантли стремительно обернулась и увидела, что дочь жива и невредима, вот только лицо у нее непривычно хмурое. Она снова повернулась к сыну.

– Полагаю, вы снова повздорили с Ричардом, – строго заметила леди Хантли. – Ну что ж, прежде чем в следующий раз мы приедем в гости, я попрошу тебя соблюдать приличия и воздержаться от ссор с детьми хозяев.

– Мама, ни с кем я не ссорился! Я Ричарда даже не видел! По-моему, он избегает меня!

– Тогда в чем же дело?

Доминик отвернулся и стал смотреть в сторону озера. Ему очень не хотелось рассказывать о том, в каком состоянии Табита, но еще меньше хотелось лгать матери.

– Ты права, – согласился он. – Не будем уезжать, это невежливо.

Доминик поклонился и направился в парк. Сейчас он разыщет Ричарда и преподаст ему хороший урок, но, поразмыслив, Доминик отказался от своего намерения.

Доминик хорошо знал Ричарда и догадывался, в каком свете он постарался выставить Табиту, рассказывая своей матери о случившемся на берегу озера.

У него все кипело внутри, когда семейство Риз в полном составе наконец уселось в экипаж и отправилось домой. Дети молчали, как в рот воды набрали, и леди Хантли, глянув на возмущенного сына и насупившуюся дочь, не выдержала:

– Вот что, дорогие мои, я все равно узнаю, что случилось. Выкладывайте все начистоту.

– Табби очень плохо, мамочка! – выпалила Люси.

Брат бросил в ее сторону предостерегающий взгляд, но было слишком поздно. Графиня наклонилась к дочери, приготовившись слушать.

– Что же стряслось с Табитой?

Заметив наконец яростный взгляд Доминика, девочка отвернулась от матери и стала смотреть в окно.

– Люси, расскажи, что случилось? – требовательно обратилась к ней Памела Риз. Когда она говорила таким тоном, лучше было ей не отказывать.

Девочка бросила на брата беспомощный взгляд и неохотно ответила:

– Леди Монтекью заперла Табби в ее комнате.

– Понятно. А вы как об этом узнали?

– От Амелии. Она сказала, что Табби заболела, но это ложь. Вот мы и пошли ее навестить.

– Что скажешь, Доминик?

– Так оно и было, но не стоит это обсуждать. – Он многозначительно посмотрел на мать, и та оставила все расспросы до дома. Но как только Люси отправилась к себе в комнату, графиня завела Доминика в свою гостиную и плотно закрыла дверь.

– Теперь, Доминик, расскажи мне о самом плохом. Вы с Люси наплевали на авторитет леди Монтекью и пошли в комнату к Табите?

– Да.

Леди Хантли присела на подлокотник массивного кресла, какое-то время разглядывала свои пальцы и наконец подняла глаза на сына.

– Я знаю, что леди Монтекью сурова с Табитой, но она не первый ребенок, которого запирают в комнате за проступок. Нельзя было приводить туда Люси.

– Я знаю, мама. Но тетя причинила Табби боль. Исхлестала ей руки. До крови. – Он судорожно сглотнул и продолжил: – Такого я еще не видел.

– А Люси была с тобой в этот момент? – нахмурилась графиня.

– Нет. Я сразу отослал ее из комнаты.

– Весьма благоразумно с твоей стороны.

Доминик растерянно посмотрел на мать, неприятно удивленный ее спокойствием. Выходит, для нее важнее душевное спокойствие Люси, чем страдания Табиты.