Если любишь

– Мисс, мне не разрешили с вами разговаривать. Приказали только отнести еду, оставить и уйти. – Она с жалостью посмотрела на несчастную Табиту: – Мисс, вам обязательно нужно поесть. Быстрее поправитесь.

Выглядела девочка ужасно. А вдруг она ночью умрет? И все из-за хозяйки. Это она своим злобным равнодушием довела девочку до такого состояния. Подоткнув со всех сторон одеяло, Верити все-таки вышла из комнаты, опасаясь, как бы не заметили, что она слишком долго отсутствовала. О том, что она увидит утром, когда принесет Табите завтрак, служанка старалась не думать.

Утром Верити обнаружила, что Табита лежит неподвижно, свернувшись калачиком, как и накануне вечером. Еда осталась нетронутой. С замиранием сердца Верити коснулась лба девочки и с облегчением вздохнула. Лоб оказался теплым. Даже горячим. Слишком горячим. Служанка бросилась вон из комнаты на поиски мисс Пламридж, обратиться к леди Монтекью она не осмелилась. Это сделала мисс Пламридж. Леди Монтекью, осмотрев племянницу, послала за доктором.

Доктор Гудалл, осмотрев ожог, обнаружил, что он хорошо заживает и не может быть причиной лихорадки. Но почему у больной жар, определить не смог.

Поправлялась Табита медленно. Была на грани жизни и смерти. Леди Монтекью, явно испытавшая облегчение от того, что девочка не скончалась у нее на руках, старательно избегала всякого упоминания о событиях, приведших к недугу. Когда же Табита уже могла спускаться в столовую и ее жизнь вернулась в привычную колею, она заметила, что кое-что изменилось. К ней стали относиться чуть более заботливо. А главное, Ричард держался от нее подальше – и в один прекрасный день каникулы закончились, и он уехал.

Табита наконец выздоровела, но мисс Пламридж пока не позволяла девочке выходить из дома. Зима была в самом разгаре, и гувернантка не знала, как оградить свою подопечную от, не приведи Бог, еще одной простуды, и следила, чтобы девочка была всегда тепло одета. Хотя мисс Пламридж была ярой сторонницей свежего воздуха и регулярных моционов, она только в феврале позволила Табите возобновить ежедневные прогулки по угодьям поместья.

Рука у Табиты уже совсем зажила, остались лишь небольшие рубцы на внутренней стороне запястья. В один из последних дней февраля Табита и Амелия бегали по приусадебному парку, и мисс Пламридж с удовлетворением отметила, что ее подопечная такая же деятельная и громкоголосая, как и ее кузина.

Уже появились первые подснежники, и обе девочки, возвращаясь домой, набрали букетики из едва распустившихся нежных белых цветков. Мисс Пламридж приучала детей с каждой прогулки приносить в дом дары щедрой природы – красивые листья, цветы, каштаны, лесные ягоды, стручки. Букетики подснежников поставят на столы в классной комнате, чтобы девочки могли их нарисовать.

Табита любила рисовать и в свои девять лет заметно преуспела в этом занятии. Удивительная точность линий и индивидуальность каждого рисунка поражали мисс Пламридж.

Гувернантка только прошлым летом научила девочек пользоваться акварельными красками, но Табита очень скоро стала пробовать разные сочетания цветов. На одном рисунке у нее бледно-голубое небо, на другом – розовато-лиловое или ярко-розовое; деревья – зеленые, янтарно-желтые или золотистые. Люди и зверушки, как в сказках, мифах и легендах.

Леди Монтекью не разделяла мнение гувернантки о способностях Табиты. Ей не нравилось то, что рисовала Табита. Она предпочитала аккуратные, но напрочь лишенные фантазии рисунки дочери. Табиту нисколько это не задевало. Ничего другого она и не ожидала от тети, радовалась, что та не мешала ей рисовать так, как хочется.

К счастью, опасаться Табите было нечего, честолюбивые помыслы леди Монтекью были связаны не с племянницей, а с собственной дочерью, и до тех пор, пока гувернантка продолжала обучать Амелию в соответствии с пожеланиями ее матери, мисс Пламридж оставалась в классной комнате полновластной хозяйкой.

Гувернантка за долгое время научилась безо всяких расспросов узнавать об очередной несправедливости, допущенной по отношению к ее юной подопечной. Достаточно было войти в классную комнату и обнаружить там Табиту. Очередной рисунок при всей надуманности был исполнен такой внутренней выразительности, что у женщины слезы выступали на глазах.

Глава 5

Весна, 1816 года

Для ранней весны день выдался довольно теплым. Мартовские ветры утихли. Рисование продолжало оставаться страстным увлечением Табиты, и она пользовалась малейшей возможностью выбраться из дома, чтобы, забравшись поглубже в сад, сделать несколько набросков и помечтать.

Многие наброски превращались потом в написанные с особым тщанием акварели. Каждый год под Рождество Табита с душевным трепетом посылала несколько своих самых любимых рисунков вместе с поздравительным письмом преподобному Морвеллу и его супруге. И они в ответном письме выражали ей свой восторг. Они следили за ее успехами, начиная с первых детских рисунков, которые Табита им посылала, и кончая рисунками последнего времени.