Если любишь - солги (СИ)

— Это правильно, это хорошо. Я держал тебя на руках, маленькой, голенькой… ты не помнишь, — он глухо рассмеялся. — Полагаю, у тебя много вопросов.

Отвечать не хотелось, но привычка заставила:

— Раньше было. Сейчас мне всё равно.

— Из-за него?

Смотритель качнул крупной неподатливой головой, и в стене открылся проём. Двое вывели оттуда… Фалько! Он плохо стоял на ногах, был весь в кровоподтёках и саже, руки скованы, пальто порвано. Но живой, живой!

— Занятный юноша, верно? Единственный из них, кто зашёл так далеко. Смог даже избавиться от стой-пыльцы, перейдя в эту свою энергетическую форму. Я перекупил его контракт. Через подставных лиц, разумеется. Давал ему мелкие поручения. Так, чтобы не скучал. Потом приставил к тебе. Ну что ты напряглась? Погоди, обниматься побежишь потом.

Смотритель говорил, слова его падали в мозг чугунными гирями, а я пыталась поймать взгляд Фалько и не понимала, почему он прячет глаза. В неярком красноватом свете цвета скрадывались, предметы, фигуры, лица, всё было контрастным. Светлое и тёмное. Белое, с алым оттенком, и чёрное — с багровым. И Фалько был весь такой — бледно-красный и кроваво-чёрный. Живой и словно мёртвый.

Смотритель повернулся к нему:

— Спасибо за помощь, Скирон, — в железном и бетонном голосе цепным бряцаньем отдавалась насмешка. — Славный мальчик. Ты всё сделал, как надо. Мой ключик теперь готов. Пора отпирать дверцу.

Фалько резко вскинулся. Лицо у него было как маска, в глазах — чернота. Он слабо качнул головой. И я сказала:

— Я знаю, что это не ты. Он лжёт.

Смотритель — или правильнее называть его сьером В. К.? — отозвался гулким, лязгающим карканьем. Так мог бы смеяться гигантский механический ворон.

— Хорошо, хорошо! Чувства раскрывают дар!

Боль в затылке усилилась. Я перевела взгляд на сьера В. К.: он снова стал длинным, как жердь, и бледным, как покойник.

— Мальчишка явился тебя спасать. Проследил за моими людьми. Он не знал, что возвращается к своему хозяину.

Смотритель подошёл к пустой капсуле, присел на выкатившийся из неё высокий стульчик.

— Сейчас вы видите мой истинный облик. Я не оборотень, о нет! Я сам перековал свою плоть, тренируясь на этих.

Он махнул длиннопалой кистью, и я впервые посмотрела на конвоиров Фалько.

Удивляться было нечему, но я всё равно удивилась.

Поверенные сьера В. К. Фосэр и Сумсо. Оргаматы высшего разряда, над останками которых ломали головы лучшие умы Магистериума.

Ошибиться невозможно. Те же лица, то же угловатое, костлявое сложение, разве что эти двое повыше и покрепче. Боевики всё-таки. Тюремщики, личная охрана, или кто там. Теперь стало ясно, с кого их всех лепили. Копии вышли мельче и слабее оригинала, но в них явственно читались черты сьера смотрителя.

— Так вы не человек, вы машина.

— Он кровосос, — глухо сказал Фалько.

Я не выдержала, подошла к нему, и никто меня не остановил.

— Вампир, — поправил сьер смотритель. — Единственный истинный Эолас-на-фола.

Наверное, он дал команду — конвоиры отпустили пленника и вышли, проём за ними затянулся. Я взяла чёрные, в запёкшейся крови, руки Фалько в свои. Во взгляде его были ночь и боль, а ещё нежность и что-то такое, отчего во мне опять поднялись слёзы. Но плакать сейчас было нельзя. Я проглотила ком в горле и, не выпуская рук Фалько, повернулась к смотрителю.

— Не боитесь оставаться с нами наедине, без охраны? — спросила с вызовом.

В ответ смотритель-вампир показал клыки, которыми волне можно прокусить человеку горло. Странно. Когда он разговаривал, клыков не было видно.

— Настоящая сила не в зубах, механических сервоприводах или квантовых вычислителях, — не совсем понятно сказал он. Дотронулся пальцами до своего виска. — Вот где сила. Что ты сейчас видишь?

На месте длинного сьера в сюртуке явился белый франт среднего роста. Белым в нём было всё. Волосы, кожа, камзол, кружева, атласные панталоны и чулки, драгоценные украшения и даже туфли с пряжками. Только глаза сверкали рубинами, как у дяди Герхарда. Красивое утончённое лицо — и абсолютно безжалостное.

Альбинос вальяжно прошествовал вперёд, опираясь на белую трость с серебряным набалдашником в виде черепа — чтобы уступить место своему полному двойнику, только во всём красном. Красный подошёл и встал рядом с белым. Оказалось, что сьер вампир никуда не исчез и по-прежнему сидит на своём стульчике, откинувшись назад и уперев затылок в выпуклую подкладку капсулы.

— Это мои первые дети, кровь от крови, плоть от плоти. Я дал им этот мир, а они испоганили его и потеряли. Мне нечасто доводится поговорить с живыми, так что я потешу душу, расскажу вам то, чего не видят даже ведуны. Они — порождение этого мира, а я не принадлежу ему, и дети мои были здесь чужими. Я расскажу и покажу…

Пульсирующий комок боли в затылке взорвался, перед глазами полыхнул блиц, и стало темно.

32.1