Если любишь - солги (СИ)

— Да, так и сказала, — я выдавила улыбку, пытаясь понять, как Фалько воспринимает мою историю. Его глаза загадочно мерцали в свете костра. — Мари сильно толкнула меня и выронила куклу. Одно лицо раскололось. А после уроков подружки подкараулили меня в школьном дворе и потребовали, чтобы я на коленях просила прощения у Мари. Когда я отказалась, повалили и стали бить. Разбили нос и губы, порвали платье, изваляли в грязи. Потом все пять девочек утверждали, что я нарочно сломала куклу и сама затеяла драку. Мадам Саблезуб заявила, что я опасна для других детей и меня следует показать психиатру. Тогда родители забрали меня из школы, и следующие семь лет я училась дома.

— И сдала выпускные экзамены? — прищурился Фалько.

— У меня были хорошие учителя.

— Твой отец нанял их на жалование чертёжника?

Я забыла, что собиралась сказать.

— Ты мне не веришь?

— Верю, — сказал Фалько мягко. — Но индивидуальное обучение на дому стоит дорого. Тем более, у хороших учителей. Где твои родители взяли деньги?

— Не знаю. У них могли быть сбережения. Или мои настоящие родители что-то оставили.

— Настоящие родители?

Пришлось объяснить.

— Ты их помнишь? — спросил Фалько.

Я покачала головой.

— Мне года не было, когда они погибли. Упали с моста на неисправном паромобиле. А насчёт денег я не задумывалась. Плату за уроки со мной не обсуждали. Учителя просто приходили, это казалось естественным. В остальном мы жили скромно.

На жалование чертёжника. Почему, став старше, я ни разу не спросила хотя бы саму себя, во что обошлись все эти географы, ботаники, химики, учителя словесности и древнефирамского, все эти учебники, атласы, справочники, энциклопедии вместе с реактивами, склянками и спиртовками для опытов? Все жизненные блага я принимала как должное. Сначала от родителей, потом от сьера В.К.

— Сьер вэ ка, точно! Наверняка это он загодя выделил сумму на моё образование.

— Вэ ка? — Фалько нахмурился. — Валериан Конрад?

— Так ты знаешь о нём? Честно говоря, я думала ты всё об мне знаешь.

— Я знаю, что Конрад оставил тебе дом в Каше-Абри и счёт в банке. Знаю, что официально он считается твоим двоюродным дедом. По линии отца или матери?

— Неизвестно. Я спрашивала приёмных родителей. Но для них моё наследство стало таким же сюрпризом, как для меня самой. Они много лет дружили с Клесами… с моими настоящими родителями и считали их абсолютно одинокими людьми. Клесы никогда не говорили о семье, не рассказывали о своём детстве, не упоминали родственников, вообще жили очень уединённо.

— Как ты, — тихо сказал Фалько. — Конрад представил доказательства вашего родства?

— Насколько я знаю, нет. А поскольку он умер вскоре после моего рождения, спросить было невозможно. Родители… Войли… не видели причин для сомнений. Кто отдаст своё состояние чужому человеку?

— Ты любила их — Войлей?

Мне не понравилось, как он это спросил.

— Они — мои папа и мама. По крови или нет, всё равно. Людей ближе у меня никогда не было!

— Тогда почему ты сбежала на другой конец континента, едва вступив в наследство? И не поделилась внезапным богатством с теми, кто тебя вырастил?

— Это тебя не касается!

Горло жгло сухим огнём. Не скажу! О Ральфе — ни за что на свете. Лучше пусть голова взорвётся.

Но на Фалько сердиться не за что. Вопросы он задавал верные.

Я глубоко вдохнула, досчитала до десяти.

— Прошу прощения. Ты прав, я действительно сбежала. Ещё одна неприятная история, связанная с моей вынужденной правдивостью. Но эту историю тебе знать незачем.

Разве не так? Это ведь чистая правда! Мой инстинкт поджал хвост и затаился в уголке, не смея требовать откровенности.

— Кстати, твоя очередь делиться тайнами. Какое у тебя задание?

Фалько пожал плечами.

— Присматривать за тобой. Оберегать от опасностей. Вплоть до открытого вмешательства в случае серьёзной угрозы.

— Как тогда в "Гиацинтовых холмах"? Это ведь ты отбил меня у оборотней.

Фалько молчал, ковыряя прутиком в догорающем костре. Сухих веток у его ног больше не было.

— Послушай, я только что рассказала тебе половину своей жизни. Может, назовёшь хотя бы своё имя?

Он поднял на меня взгляд, чёрный, как сама ночь.

— Имя — не могу. Ты знаешь, почему.

— Нет, не знаю. Объясни.

— Для закона я человек-невидимка и должен таковым остаться. А ты говоришь только правду.

Продолжать он не стал. В самом деле, всё было ясно.

— Я тебя не выдам. Поверь, я умею уходить от ответа. Научилась. В крайнем случае, буду просто молчать. Смотри, я же не сказала ни слова о Раль… Ой!

Он не стал говорить "Вот видишь".

— Если тебе нужно как-то меня называть, — произнёс мягко, — придумай имя сама.

Ночь чёрным вороном парила над головой, звезды глядели в глаза колючими немигающими взглядами.

— Фалько, — голос вдруг изменил. Пришлось кашлянуть, чтобы прочистить горло. Духи земли, что осталось от моих манер?

— Фалько, — повторила я громче. — Ты не против?

Он улыбнулся:

— Хорошее имя.

Хотел подсластить мне пилюлю?

— Можешь сказать хотя бы, куда ты меня ведёшь. К своему нанимателю? Чего он хочет?

— Я веду тебя туда, куда ты сама собиралась поехать перед первым арестом в Каше-Абри. В моей записке сказано, ты знаешь адрес.