Если (ЛП)

Я открыл ящик в гостевом домике, где Миллер иногда оставлял мне двадцатки, но там была только мелочь. Он не ждал меня. Я знал, что сейчас он был на работе. Самое раннее, когда я смогу вернуться к Бёрд — вечером. Она решит, что я просто снова исчез, не позвонил ее, и все из-за того, что она плакала. Я, бл*дь, довел ее до слез.

Я подумал, что, возможно, в главном доме есть зарядка, и я смогу зарядить свой телефон. Это бы исправило всю ситуацию. Затем я смогу поесть, немного поспать и позже вернуться к Бёрд. После того как я съел два сэндвича, я открыл стеклянную дверь и вышел из темноты гостевого домика. Прикрыв глаза от солнца, я пошел к бассейну, что было единственной дорогой от гостевого домика к главному.

От голоса Эллы мои виски больно пульсировали. Она была вовлечена в разговор, но я слышал только ее голос, как будто она разговаривала по телефону. Морально я уже приготовился к разговору с ней.

Ее тень была сбоку от дома, я мог видеть, как она ходит вперед-назад, но она не замечала меня. Элла любила болтать с подружками по телефону. Она владела бутиком, и у нее был ненормированный рабочий день. Казалось, что всякий раз, когда я ее видел, она болтала по телефону с одной из сестер из женского общества или что-то в этом духе.

— Я не знаю... просто такое ощущение, будто Миллер слепой.

Я остановился послушать. Она говорила дерьмо о моем брате?

— Нет, это просто из-за ребенка... его брат неуравновешенный. Такое чувство, будто вся семья находится в отрицании. И Миллер в первую очередь. Я понимаю, он потерял Сару, и цепляется за Ашера, но он потерян. — Она всегда звала меня Ашером, как будто отказывалась со мной фамильярничать. И она только что сказала, что это из-за ребенка?

— Нет... технически, он не причинял никому боль намеренно, но он непредсказуем. Он бродяга, ради всего святого! И только потому что он выглядит чистым, благодаря нам, должна добавить, что он красноречивый и маленький гений... все слепы к тому факту, что он бомж! Ты бы хотела такого рядом со своим ребенком?... Мы спорили прошлой ночью. Я сказала ему, что он должен забрать ключ у Ашера, а Ашер должен найти работу. С ним нужно быть жестче из лучших побуждений! Но Миллер взбесился. Сказал, что я не понимаю. Я понимаю, что Ашер не хочет становиться лучше... ему слишком легко. Все нянчатся с ним. Я думаю, что он преувеличивает свои проблемы... Знаешь, Сара не была сестрой только Ашера, Миллер тоже потерял сестру... Мне иногда кажется, что Ашер важнее для Миллера, чем я... В любом случае, Миллер сдался и сказал, что поговорит с ним, но он всегда такой мягкотелый, когда дело касается Ашера. Поэтому я не знаю...

Я думаю, что это одно — знать, что о вас думаю, и совсем другое — это услышать. Она была права. Я был неудачником. Во мне был нереализованный потенциал. Но больше всего меня беспокоило, что я поставил Миллера в трудное положение. У него скоро появится ребенок, а я встал между ним и Эллой. Я не был ее фанатом номер один, но они любили друг друга. Они пытались построить семью, а я был ребенком, на которого она никогда не соглашалась.

Бремя. Я всегда буду бременем. Неважно, что я делал, я был им для Миллера и моих родителей. Даже если сегодня я найду работу и пересмотрю прием лекарств, я уже принес столько непоправимого вреда, что каждый раз, когда они будут просто видеть меня, это будет бередить старую рану.

Я прошел на цыпочках в гостевой дом, взял свой ключ, оставил его на кухонном столе и ждал, пока Элла вернется в дом. Затем я ушел.

19 глава

Бёрд

Прошло три дня с тех пор как я видела Эша, и я начала выходить из себя. Той ночью на крыше все было хорошо, пока он не сделал кое-что глупое.

Он стоял на краю, дразня меня. Его глаза были дикими, он думал, что это было забавно, но я была в ужасе. Чем больше я умоляла, чтобы он спустился, тем больше он шатался, смеялся, пока я не начала плакать, потому что решила, что слезы докажут ему, что я серьезна. Это сработало, он спрыгнул и начал убеждать меня, как сожалеет, как будто не мог понять, почему я так серьезна насчет этого. Казалось, будто он хотел умереть, или он был безумно незрелым и глупым, что было странно, так как я всегда думала о нем, как о зрелом во всех отношениях. Впервые я на самом деле была зла на Эша. Зла, что он рисковал своей жизнью, что дразнил меня, и зла, что он взбесил меня так сильно.

Эш продолжал извиняться, и я верила в его искренность, но что-то ощущалось не так. Я не могла понять, в чем дело. В теории, то, как он вел себя, было забавным. Он был вдохновленным, гонимый искусством и энергией, но также он не ел и не спал, а иногда его энергичность превращалась из забавной в пугающую. Я думала это все из-за нового проекта — он был взволнован, и как многие художники в муках вдохновения отодвинул все остальное на задний план. Эш нуждался в отдыхе. Он начинал сходить с ума.