Если (ЛП)

Он хотел быть сильным для меня, но я должна была позволить ему быть слабым. Я должна быть той, кто позаботится о нас.

Эш пошел на кухню, налить себе немного воды, и я последовала за ним. Он наполнял стакан, стоя ко мне спиной. Я подошла к нему сзади и прошептала:

— Это нормально, грустить, Эш. Тебе не нужно скрываться от меня.

Он перестал наполнять стакан и осторожно отставил кувшин на стойку. Затем он развернулся, не моргая, он смотрел прямо в мои глаза, но при этом он боролся из последних сил.

Я смотрела в его зеленые глаза, обрамленные бледно-розовым цветом, подчеркивая случившееся горе и нежно гладила его по щеке.

— Скажи мне, что ты чувствуешь, Эш. Позволь мне помочь тебе. Позволь мне отблагодарить тебя.

Я обняла его и почувствовала два больших вздоха, когда он отпустил свои слезы. Он обнял меня, словно я была единственной вещью, способной удержать его на плаву.

Ашер не скрывал своих чувств за загадочными формулировками, чтобы позже наказать себя. Он рассказал мне обо всех своих сожалениях, своих страхах. Он рассказал мне все, его кошмары, где смерть его сестры превратилась в мою. Он рассказал мне о том, как он испугался, что снова сорвется. Как он боялся того, что однажды лекарства перестанут помогать, или отнимут у него синестезию. В каком он был ужасе от того, что его отправили в больницу, и обо всех подробностях его первого срыва.

Тогда я и осознала, что Эш повзрослел. У меня наконец-то был весь Эш. Не только его кусочки. Весь он.

***

Через две недели после смерти Джордана, я отправилась навестить Тревора. Он был родом из Сан-Франциско, что означало его семья была рядом, помогая ему, но Анна теперь была также и моей ответственностью. Тревор и Анна были моей семьей.

Пока меня не было, Эш отправился к своей маме на семейную встречу. Когда он рассказал мне о своих планах, это вызвало первый проблеск радости в моей душе после смерти Джордана.

Я подъехала к их загородному дому. Моему сердцу было больно, зная, что я не услышу громкого смеха Джордана в его гостиной, и что меня не встретят у двери одним из его медвежьих объятий, который включал в себя дополнительное вращение. Я принимала свое время с Джорданом как должное. Это так легко сделать, когда думаешь, что у тебя есть все время мира с этим человеком.

Я позвонила в звонок и услышала шум за дверью, включающий в себя лай собаки и крик Анны.

— Это Боуди!

— Привет, красавица, — сказал Тревор, распахнув дверь. На его лице была улыбка, но я могла видеть и мешки под глазами от слез и недостатка сна.

— Привет, красавчик, — сказала я в ответ. Это была наша с ним шутка, поскольку Тревор действительно был чертовски великолепен.

Мы обнялись, но, в отличие от наших обычных приветствий, это объятие затянулось. А затем они превратились в крепкие объятия, когда мы оба заплакали. Тревор был окружен семьей на протяжении всех похорон, и это был первый раз, когда мы с ним были одни. Джордан почти всегда был рядом с нами, и это сделало его отсутствие более ощутимым.

Мы проплакали несколько минут, но потом, я заметила маленькую Анну, растерянно смотрящую на нас. Этой бедной маленькой девочке пришлось многое пережить.

Я вытерла слезы и опустилась на колени:

— Привет, мой маленький цветочек, — сказала я, целуя ее в лоб. Она смотрела на мои волосы, будто была загипнотизирована, и завивала их вокруг своих пальчиков. Она всегда была очарована моими волосами.

Я подарила ей поцелуй Эскимоса. Анна мягко обхватило мое лицо своими ручками. Мое лицо было просто лицом тети Бёрди, которое целовало ее, смеялось с ней, танцевало с ней. Она не видела моих шрамов.

Мы расположились на их заднем дворе, наблюдая за тем, как Анна играет в своем миниатюрном игровом комплексе.

— Эта маленькая девочка — то, что поддерживает меня сейчас, — сказал он.

Я потерла плечо Тревора. Я не считала правильным говорить ему, какую потерю чувствовала сама. Какими бы мои чувства не были, его боль должна была быть десятикратной.

— Как твои дела, Бёрд?

— Я в порядке. — Мне потребовались все мои силы, чтобы задушить узел, который поднялся с самого желудка.

— Я знаю, он хотел бы, чтобы мы были счастливы. И однажды я буду, но прямо сейчас я так сильно по нему скучаю.

— Я тоже, — сказала я.

— Ты была ему сестрой, которой у него никогда не было. Он так сильно любил тебя, Бёрд.

Слова подтолкнули узел вверх так, что я больше не могла сдержать слезы. Я чувствовала, что должна признаться Тревору. Я должна была сказать ему, что я та, кто отправил его на тот свет раньше времени.

— Тревор, я была резка с ним в последний раз, когда мы виделись. Господи, если бы я могла вернуть этот момент назад. Я бы никогда не позволила ему уйти.