Если можешь – прости

– Да мне уже все равно… – устало проговорил Миша. – Так уже наказать его хочется.

Таисия попыталась представить себе эту схему в действии. Итак, Иванов продает здание ресторана Виолетте. Миша прав, вряд ли Иванов успел оформить фирму на свое имя, хотя все это нужно будет тщательно проверить. Но если продан лишь особняк, то ничего криминального или подозрительного в продаже его гражданке Виолетте Мясниковой следствие не увидит. Ну, вызовут они ее на допрос, спросят, на самом ли деле она купила это здание, и она ответит, мол, да, это я купила. Тогда спросят, а денежки у вас такие большие откуда? И что она тогда ответит?

– Скажу, что Иванов мне же их и дал, – ответила Виолетта и улыбнулась своими лучезарными глазами. – Скажу, что я пришла к нему устраиваться на работу, я же когда-то училась танцам… И уже почти устроилась, как он вдруг предложил мне вот такую схему… Сказал, что ему нужно раскидать свою недвижимость на родственников, но у него никого нет, и вот он предлагает мне…

– Просто чужому человеку? Не верю, – сказал Миша. – Другое дело, если ты скажешь, что была его любовницей.

– Я – любовницей этого людоеда? – воскликнула Виолетта, словно ее только что обвинили в реальном сожительстве с ним.

– Думаю, что гораздо логичнее было бы предположить, что это все же я была его любовницей, – осторожно произнесла Тая, глядя на Мишу немигающими глазами, словно пытаясь загипнотизировать его и одновременно успокоить. – Все-таки, я человек не с улицы, а певица этого ресторана, и свидетелей этому много! Вполне закономерно предположить, что Иванов, увидев меня, воспылал ко мне страстью…

– Как это ни горько признавать, но ты, Таисия, абсолютно права, – вдруг сказал Миша, удивляя всех. – К тому же я могу найти реальных свидетелей, да-да, не удивляйтесь, которые могут с чистой совестью подтвердить, что Иванов приходил по твою, Таечка, душу, что он просил, чтобы я посодействовал ему проникнуть в твою гримерную…

Таисия почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, а перед глазами, словно прокисшее желе, дрожит отвратительное, налитое кровью и мокрое от пота и физических усилий лицо Иванова, его отвратительный большой рот с оскалом ящерицы в момент, предшествующий скотскому восторгу и освобождению. И это Миша еще не знает о том, что Иванов изнасиловал ее!

– Ты должна помнить, я рассказывал тебе об одном наглом типе, который вломился ко мне в кабинет, пьяный, и потребовал, чтобы я организовал вам встречу, что, мол, тебе понравится или что-то в этом духе…

– Не знаю, не могу припомнить… И это был он, Иванов?

– Да, это был он. Думаю, предложенная тобой версия о том, что Иванова мог убить мужчина, женщину которого он пытался, скажем, изнасиловать или что-нибудь в этом роде…

Тая закрыла глаза, пытаясь вспомнить, кто же находился в момент, когда Иванов реально насиловал ее, поблизости от гримерной. Быть может, кто-то из официантов видел, как он вошел к ней, или слышал, как она кричала, обзывала его, обвиняла его, а потом и снова закричала, но уже от боли и отвращения… Или кто-то вообще точно знает о том, что произошло вчера в гримерной? Почему-то только сутки спустя после всего пережитого кошмара она подумала об этом. Вероятно, ее разум, подчиняясь инстинкту самосохранения, не счел необходимым хранить в себе все подробности и возможные ассоциации, которые могли быть связаны с ее окружением в тот тяжелый для нее момент. К тому же разве не распрощалась она вчера навсегда с рестораном и своей прошлой жизнью?

Сейчас же, когда появилась возможность вернуть себе все то лучшее, что было у нее связано с «Преферансом» (ведь вернулся из небытия, из ада Миша, и снегом на пылающую голову упала прекрасная Виолетта с ее невероятными миллионами и желанием восстановить вселенскую справедливость!), почему бы не отнестись к этому серьезно и не попытаться найти реальных свидетелей ее унижения?

Да, вполне вероятно, что о том, что произошло с ней в гримерной, узнает Миша. Да, это гадко и мерзко, но это произошло с ней, и если он хотя бы немного любит ее, то должен в первую очередь испытывать к ней сочувствие, а не презрение. А о том, что он ее любит, Миша сказал ей сегодня ночью, когда Таисия проснулась за полночь и вышла из своей спальни на кухню, чтобы выпить чаю… Вернее, чтобы оставшись одной, в полной тишине этой удивительной огромной квартиры, непонятно как связанной с таинственной Виолеттой, осмыслить все, что с ними происходит.

И вот когда она подогрела воду, чтобы приготовить себе чаю, в кухню заглянул Миша.

– У меня такое чувство, будто бы я умер и перенесся в какое-то другое измерение, пространство, – сказал он, быстрыми и легкими шагами приближаясь к ней и обнимая ее. При этом он часто дышал и сильно дрожал. Видимо, этот его порыв страсти или нежности к ней дался ему нелегко. – Я так люблю тебя, Таечка. Просто умираю! Пожалуйста, если я не противен тебе, если ты веришь, что я смогу сделать тебя счастливой, стань моей женой!

И принялся мелко-мелко и нежно-нежно целовать ее руки.