Если мы будем вместе...

Маша же совсем другое дело – я был готов бороться за нее всеми средствами. Одна мысль о том, что к ней может прикоснуться другой мужчина, вызывала во мне бурю эмоций и совсем не положительных. От ее улыбки и нежного голоса я и вовсе переставал нормально соображать. Была только одна большая проблема – ее отец. Я ни минуты не сомневался, что Андрей Васильевич не захочет, чтобы его единственная дочь и наследница огромного состояния вышла за обычного служаку. В таких семьях, как Савельевы, браки чаще всего заключаются по расчету. А какой с меня расчет? Да, я был очень перспективным сотрудником и быстро продвигался по службе, неплохо зарабатывал, даже по меркам столицы, мы с мамой и сестрой жили в просторной трехкомнатной квартире, но все это не делало меня завидным женихом. Для девицы, приехавшей в столицу из какого-нибудь захолустья в поисках счастья – возможно, но не для Маши. И все же, я должен был попытаться, потому что понимал, такой девушки как она я, возможно, больше никогда в своей жизни не встречу, да и не нужна мне никакая другая. Мне было наплевать на все ее богатство, даже если бы у нее за душой не было вообще ничего, я бы сделал ее самой счастливой на свете.

Это задание – охранять Машу круглые сутки, не оставляя одну ни на минуту, я сначала воспринял негативно. Что я, нянька что ли для инвалида? Я – один из самых перспективных сотрудников нашей организации (по словам моего начальника) должен играть роль телохранителя у избалованной папиной дочки. Рассказ о том, что с ней произошло меня вначале тоже не особо впечатлил. Девчонка из «золотой молодежи», папочка – владелец самого большого предприятия по переработке древесины, кому-то перешел дорогу и до него решили добраться через дочь. Во время нападения она получила травму позвоночника и стала инвалидом. А охранять ее надо потому, что исполнителей ликвидировали, а заказчика еще не нашли. Такова была краткая версия произошедшего, которую мне поведали. В этой истории, вообще-то, не было ничего удивительного: хотя, «лихие 90-е» и канули в Лету, криминальные разборки и попытки повлиять на строптивых и несговорчивых через семью, по-прежнему, частое явление. Уж наша организация знает об этом все.

Почему именно наша контора занимается этим делом мне, конечно, никто не потрудился объяснить. Меньше знаешь, крепче спишь. Да и не тот уровень допуска. Но и так понятно, если уж мы вмешиваемся в чьи-то дела, значит дела эти хуже некуда. Вернее, хуже они еще могут стать… с нашей помощью.

В общем, я был очень недоволен и очень зол на своего начальника, но ровно до тех пор, пока лично не познакомился с Машей Савельевой. В первый раз я увидел ее в больнице, а точнее сказать, в самой дорогой клинике. Она полулежала на кровати на подушках, подключенная к капельнице. Очень тоненькая и бледная – даже недели прошло после последней операции на позвоночнике – очень юная. Если бы я не знал, что ей двадцать один год, то принял бы за школьницу. Но в ее глазах была такая воля к жизни и решимость, что стало понятно – она преодолеет все. Несмотря на свою внешнюю хрупкость, внутри она была очень сильная. Казалось, «сломать» ее просто невозможно. В своей работе я частенько встречал взрослых солидных мужиков, которые «ломались» и от меньшего.

Но еще больше меня поразило другое. Когда я вошел в палату вместе с Андреем Васильевичем, Маша, опутанная проводами, и с капельницей в руке, что-то делала в ноутбуке, одновременно разговаривая с кем-то по телефону. Судя по всему, речь шла о каком-то отчете, в котором девушка обнаружила множество ошибок. Голос ее при этом был настойчивый и требовательный, словно она сидела в офисе, а не лежала едва живая на больничной койке. Все это сразу же вызвало во мне чувство глубокого уважения к новой подопечной. И это было только начало.

Маша оказалась абсолютно нормальной девочкой без гонора и ханжества, присущих всем представителям «золотой молодежи». Когда Савельев сообщил ей, кто я такой и что моя задача охранять ее днем и ночью, она сначала несколько минут пристально на меня смотрела (мне даже стало немного неловко от такого пристального внимания), потом спросила:

– Это обязательно?

– Да, милая, – отец взял ее за руку и она перевела взгляд на него, – ты – моя самая большая ценность, я и так едва не потерял тебя из-за своей недальновидности и совсем не хочу повторения. Это всего на пару месяцев. Уверен, что за это время мы найдем того урода и… он ответит мне за все, что сделал. Ты знаешь, что мне плевать на деньги, если понадобится, я отдам все до копейки. Но я не смогу спокойно спать, если не накажу его за маму, за тебя и за Пашку.