Если мы будем вместе...

Мишина мама теперь была и моей мамой, не только потому, что мы с ее сыном жили как муж и жена и я могла ее так называть. А потому, что чуть больше двух лет назад они с моим папой поженились. Для меня это не было большой неожиданностью. Папе эта женщина понравилась, едва он ее увидел. Еще бы такая красавица не понравилась! Черные как смоль волосы, угольно черные глаза и белая кожа (внешностью Мишка пошел в нее, так же как и Аленка). Через некоторое время я заметила, что папа оказывает женщине знаки внимания и во всем помогает. Я подозревала, что они тайно где-то встречаются. А потом, держась за руки, как дети, и невероятно смущаясь, они спрашивали нашего разрешения пожениться. Аленка прыгала от радости, крича, что наконец-то сможет называть дядю Андрея папой. Лично я тоже ничего против не имела, даже с учетом того, что Миша формально становился моим сводным братом. А мои мужчины, расценив, что Савельев, занявшись новой супругой, меньше будет вмешиваться в нашу жизнь, сердечно пожелали им счастья.

Не скажу, что между мной и мальчиками всегда все было гладко. Такое только в сказках и бывает. Главной причиной наших споров в начале совместной жизни, как ни странно, стал ребенок. Точнее Миша и Сережа спорили между собой о том, на кого же записать малыша. Первый говорил, что записать надо на него, ведь у нас с ним отношения начались раньше (ага, на целых четыре дня раньше). Второй настаивал на своей фамилии, потому что забеременела я уже после того, как он к нам присоединился. А я находилась как между двух огней, не зная кому из них отдать в этом деле первенство. Пока однажды они не разозлили меня и я не пригрозила назвать ребенка Савельев Иван Иванович, если они не прекратят споры. Имя «Иван» предсказуемо вызвало бурю негативных эмоций (и с чего бы вдруг?). После этого спор перешел в новое русло: каждый готов был уступить другому, только бы я не выполнила свою угрозу.

Слава Богу, продолжалось это не долго. Недели полторы, примерно, до очередного обследования УЗИ. Оба кандидата в отцы, разумеется, были со мной. Когда доктор сообщил: «У вас будет девочка и… еще девочка. Две девочки», я едва не оглохла от радостных воплей будущих пап. Они прыгали и обнимали так, будто выиграли в лотерею по меньшей мере 100 миллионов долларов. На их дикие вопли сбежались, кажется, все сотрудники клиники и пациенты. На все вопросы о том, что случилось эти двое радостно сообщали, сверкая голливудскими улыбками: «У нас будет две девочки!»

Первое время в частной клинике, где я наблюдалась, нас воспринимали с осуждением: шептались за спиной и показывали пальцами. Но двое здоровенных мужчин со злобными взглядами, постоянно сопровождающих меня, не давали разгуляться их негативу. Да и деньги им платили не за это. Постепенно все привыкли нашему трио и разговоры стихли.

Всю беременность меня в прямом и переносном смысле носили на руках и пылинки сдували. Иногда я злилась на чрезмерную опеку, но последняя пара месяцев была очень тяжелой (спина неимоверно болела, а огромный живот тянул вниз, из-за чего я едва могла подняться на ноги, не говоря уже о том, чтобы самостоятельно пройтись до ванной или кухни), тогда-то я и перестала отказываться от помощи – строить из себя героиню в такой ситуации было попросту глупо.

Рожали мы тоже вместе, хотя я до последнего пыталась отговорить их от этой затеи. Роды прошли быстро и легко, но мои мужчины все равно краснели, бледнели, рвали на себе волосы и матерились (иногда тихо, иногда очень даже громко, так что врачу пришлось пригрозить, что он выгонит их, если не успокоятся). А еще клялись всем на свете, что это первые и последние мои роды. Ну да, конечно.

Первую появившуюся на свет малышку доктор, не долго думая, вручил Мише, вторую – Сереже, и, хотя перерезание пуповины стало для каждого из них тем еще испытанием, стоило видеть их лица, когда они смотрели на кричащие свертки в своих руках и как бережно их прижимали и целовали.

Наших девочек мы назвали Анечка и Танечка. Вернее, Лисина Анну Михайловна и Василенко Татьяна Сергеевна, получивших имена от своих бабушек (по чудесному стечению обстоятельств, маму Миши тоже зовут Татьяна, так что споров нам удалось избежать). Анечка старше своей сестры на целых десять минут. У них абсолютно одинаковые хитрые мордашки, вот только Анечка родилась с совершенно черными волосами и светло карими глазами Сергея, а у Танюши волосы были немного светлее, но глаза такие же черные, как у Михаила. Каким образом это могло получиться не сможет, наверное, сказать даже самый «продвинутый» генетик.

Надо сказать, единственный раз, кроме роддома, когда мои мужчины разделили детей, случился в ЗАГСе во время их регистрации. Все остальное время они одинаково любят обеих девочек и одинаково их балуют, не забывая, при этом, в нужное время быть строгими и требовательными. Девочки тоже не различают, кто чей папа и просто обожают их.