Если надо-порвем НАТО

Когда в шесть вечера появилась кузина, она была рада видеть Фрола живым и здоровым. Как только Валетов выложил из полиэтиленовых пакетов весь багаж, который насобирал в местных продуктовых магазинах, сестренка тут же сделала вывод, что Фрол не бедствует.

– А когда это было? – бросил он небрежно. – Я думаю, что взял самое лучшее. У меня со вкусами все осталось как прежде.

– Да. Только... – она запнулась и, глядя на шикарный стол, поглядела двоюродному брату в глаза.

– Что такое?

– Фрол, тебя не перестают искать. Меня замучили, звонят каждый месяц.

– Что, не знают, где я?

– Ты что, придурок?!

Она начала распаковывать и нарезать принесенные Валетовым продукты.

– Если кто-нибудь хоть одним словом обмолвится, что ты в армии, тебя выцепят за два-три дня. Это же проще пареной репы.

– Я думаю пойти с повинной.

– Куда, в милицию?! – воскликнула Катя.

– Какую милицию? – отмахнулся он. – Разговаривать пойду.

Катька отбросила консервный нож в сторону и перестала заниматься банкой. Подошла и обняла Фрола.

– Слушай, тебя ведь убьют. Не ходи, это страшные люди.

– Какие они страшные? – не согласился Фрол. – Я с ними два года работал. Все нормально было. Просто получилось так. Надо найти общий язык. Мертвый я им денег не верну. Я же не специально, никто не мог знать, что соседи вызовут ментов.

– Если бы ты не шумел и вел бы себя тихо, – скулила Катя, находясь в расстроенных чувствах. – Зря ты, Фрол, не рискуй, не ходи, не надо.

– Как же, как же! Вон, смотри, оливки, – перевел разговор на тему желудка мелкий. – И не переживай, все будет нормалек.

* * *

– Ну и что, простили тебя мафиози? – не выдержал Простаков.

– А то как же, – солидно поглядел на него мелкий. – Весь базар был закончен за пятнадцать минут после того, как я сказал, что есть возможность сделать легальные бабки, а подвязки у меня на самом высоком уровне. Я не знаю, чем вы занимались там эти две недели, но я успел пригнать из Безенчука в Чебоксары две фуры, забитые пивом, и, надо сказать, неплохие сделать бабки. И вот теперь представляете мой облом? У меня уже со всеми все разрулено, все налажено, а я должен еще десять месяцев тут корячиться. Но, – Валетов поднял вверх большой палец, – вот я на гражданку приду, буду очень крутой. Так?

Фрола понесло. Он стал возноситься все выше и выше.

– Так вот, слушайте. Стану народным депутатом. А там пишут биографию. А у меня будет написано: «Служил в армии». Сейчас разве многие служат в армии? Совсем нет. А я служил. Понимаете, какой кайф избирателю пойти и поставить там галочку или крестик напротив фамилии Валетов. Надо мне еще, конечно, подучиться. Но это сразу после армии. С такими бабками я куплю себе любой диплом, где будет написано черной тушью по белой глянцевой бумаге: «НЕ ДУРАК».

Валетов продолжал прикладывать значительные усилия для производства как можно больших впечатлений, но по лицам своих корешей он не замечал, что очень уж поднимается в их глазах.

– Чего ты пялишься? – не выдержал Валетов и толкнул в плечо Витька. – Ты-то что делал две недели? Поди, поехал домой к маме, к папе на пирожки.

– На пирожки, – расплылся в улыбке Витек. – Самогоночка, любимая девчоночка. Все как положено.

За язык Витька тянуть не пришлось. Он сам начал рассказывать о времени, проведенном дома.

Как явствовало из его скудного повествования, первые три дня Резинкин помнит плохо, так как находился на границе между жизнью и смертью, лежа под столом в родной хате. На четвертый день он открыл один глаз, добрался до туалета, после чего самостоятельно лег в свою любимую кровать. Мать восприняла действия приехавшего отдохнуть сынули как знак к переходу на нормальный образ жизни: то есть вместо рассола – чай, вместо салатика – гречневая каша.

Примерно в четыре вечера Витек покушал, поцеловал свою подружку и, приняв спокойно известие о необходимости вернуться домой к маме, с легким сердцем отпустил ее, а сам направился в мастерскую к корешам, где те восстанавливали битые машины и возились с железными конями, восстанавливая им сердца, печень, почки и другие органы.

Слава – великовозрастный приятель – встретил своего давнего друга распростертыми объятиями, бросив заниматься установкой новеньких колец на цилиндры «восьмерки».

– Ты что, все уже? – не поверил он, разглядывая Витька и находя весьма положительные перемены.

Резинкин поздоровел, рожа его округлилась, и силушки явно прибавилось. Несмотря на то что от рождения Витек не отличался ни габаритами, ни силой, после года, проведенного на тяжелой работе с нормальной жрачкой, он стал больше походить на молодого мужика, чем на выпускника средней школы.

Витек подождал, пока у Славки закончится рабочий день, после они взяли по бутылочке пива и посидели на лавке в парке. Один вспоминал про то, как в свое время ему пришлось прослужить два года, а другой скулил по поводу еще предстоящих месяцев службы.

– Да тебе фигня осталась, – утешал его товарищ, заглатывая ячменный настой. – Ты чем собираешься после армии заниматься?

– Мне бы сперва дослужить, – пожаловался Витя, хватаясь за больную голову.