Если нам судьба...

— Да, — задумчиво протянул Александр Павлович. — А я думал, что таких людей больше на свете нет, что ушло уже их поколение. А сколько ему лет?

— 33 года исполнилось. Ну, что, будем звонить?

— А если он не захочет со мной встретиться? Что тогда? — с тревогой спросил Власов.

— Тогда — ничего. Это не тот человек, которого можно заставить сделать что-то против его воли. Но я попробую его уговорить, — сказала я и стала набирать номер офиса Матвея.

Не знаю, какие инструкции он дал насчет меня, но, когда я представилась, мне вежливо сообщили, что он дома, за городом.

— Павел Андреевич, — сказала я, когда, наконец, услышала в трубке его голос, — это…

— Добрый день, Елена Васильевна. Насколько мне известно, вы все-таки добились своего, поздравляю, — он говорил это совершенно серьезно, без малейшего намека на насмешку.

— Спасибо, Павел Андреевич. У меня к вам большая просьба: рядом со мной сейчас Власов, не могли бы вы с ним встретиться? Дело в том, что он теперь знает абсолютно все, но есть один невыясненный вопрос, на который, как мне кажется, можете ответить только вы. — Я с замиранием сердца ждала, что он скажет. Чего греха таить, мне самой было очень интересно узнать, зачем Катька убила дочь Власова.

— Вы приедете вдвоем или втроем?

Матвей ничего и никогда не говорит зря, значит, для него это имеет значение.

— А как бы вам хотелось, Павел Андреевич? — спросила я. Если он скажет втроем, то я Катьку свяжу по рукам и ногам, но привезу. А Власов мне еще и поможет.

— Я думаю, что чем больше компания, тем лучше. Приезжайте к пяти часам, если это всех устроит. — Попробовала бы я сказать, что мне это неудобно.

— Спасибо за приглашение, мы обязательно будем.

Я посмотрела на часы — было около трех, у нас еще уйма времени.

— Ну? — возбужденно спросил меня Власов. — Что он сказал?

— Чтобы мы втроем приезжали к пяти. Как вы думаете, Александр Павлович, Добрынина согласится ехать добровольно или ее придется нести завернутой в ковер, как полонянку? Если второе, то берите стул и лезьте на

антресоли. Есть там у меня подходящая тряпочка, как раз для подобного рода грязного дела сгодится.

— Еще трудиться? Да я ее на пинках понесу! — Власова охватило какое-то лихорадочное возбуждение, и, чтобы немного успокоиться, он опять закурил.

— Неужели вы, наконец-то, поняли, что она абсолютно здорова, нет у нее никаких болячек, даже несерьезных?

— Леночка, у каждого человека наступает возраст, когда ему хочется о ком-то заботиться, холить, лелеять, баловать. Подозревал я, что она, скажем так, кокетничает, но… Я жалел ее, хотел возместить то, что она недополучила когда-то. Да и свято верил в то, что она меня любит, — он снова резко сменил тему и сказал: — Ладно, если нам поставили такое условие — приехать втроем, то мы втроем и приедем. Чего бы это ни стоило.

— Знаете, Александр Павлович…

— Лена, давай на «ты», — грустно улыбнулся Власов. — Уже за одно то, что ты мне на эту тварь глаза открыла, можешь звать меня хоть Шуркой.

— Ну, Саша, если ты настаиваешь… Так вот, мне кажется, что… Слушай, а как ее лучше звать, Злобновой или Добрыниной?

— О, Господи! Ну, что за мысли тебе в голову лезут в такой момент? Зови Катькой.

— Ладно. Так вот, лучше, чтобы она не догадалась, куда мы поедем. Ей, когда она замужем за профессором Добрыниным была, приходилось с Павлом Андреевичем сталкиваться. Если она насторожится, то может отказаться ехать, не тащить же нам ее в самом деле силой. Надо что-нибудь придумать, — и я с надеждой посмотрела на него.

— Вот ты и думай, — мгновенно отреагировал Власов. — Как выяснилось, ты ее лучше меня знаешь.

— Тебе деньги на фильм какой-нибудь нужны? — подумав, спросила я. — Он, правда, такими вещами не занимается, но она-то знать этого не может, так что давай попробуем.

— А что, идея! — подхватил Власов. — Скажу, что есть потенциальный спонсор для нового фильма, пригласил переговорить и попросил быть с супругой. Как? — и, немного помявшись, спросил: — Лена, а у тебя того коньяка не осталось, для поднятия жизненного тонуса, так сказать?

— По-моему, нормально, — согласилась я и полезла в бар за бокалами и бутылкой. — Саша, принеси из холодильника лимон, если тебе не трудно, — и Власов, очень аккуратно опустив Ваську на диван, пошел на кухню. — Слушай, — громко сказала я, так, чтобы он меня там услышал. — А ты действительно собирался на ней жениться? Ты же сам сказал, что «мы теперь в двойном родстве». Я правильно поняла?

— Тебе обязательно нужно соль на рану сыпать?! — взъярился он, появляясь в дверях с лимоном в одной руке и ножом в другой. — Тем более такую крупную и ядреную?! Ну, был такой разговор у нас с ней! Был!.. Она в очередной раз за сердце хваталась, вот и заявила, что нам зарегистрироваться надо. А то она умрет, и все прахом пойдет, это она о библиотеке своей, ну, и всем прочем: посуде черт его знает каких времен, ложках-плошках серебряных…