Если небо молчит

– Боже! – Танкован закрыл лицо руками. – Я и несчастен и счастлив одновременно. Конечно, я не заслуживаю, такую женщину, как ты. Я жалок и ничтожен, глуп и груб, но у меня есть одно оправдание. – Он с чувством протянул к ней руки. – Я люблю тебя! Люблю, слышишь? И мне никто не нужен на всем белом свете.

– Я очень привязалась к тебе, – задумчиво сказала Михеева. – Даже больше, чем просто привязалась. Ты стал мне по-настоящему дорог.

«Небо слышит меня! – мысленно ликовал Максим. – Оно небезучастно к моей судьбе!»

– Конечно, я еще не раз пожалею, что связалась с тобой, но пока мне страшно представить, что мы могли бы не встретиться. Ты изменил мою жизнь, наполнил ее смыслом, новыми красками, ощущениями. Я стала с тобой… – Она шумно вздохнула и виновато развела руками: – …женщиной!

«Женщиной ты, конечно, не стала, – хохотнул про себя Танкован. – Но и крокодильчики бывают очень и очень полезными».

– А теперь, – Михеева вытерла платком глаза и надела очки, мгновенно преобразившись в деловую и рассудительную адвокатессу, – расскажи мне подробно и честно, не утаивая ничего, никаких мелочей – как получилось, что тебя подозревают в причастности к двум жутким и тяжким преступлениям?

Он поднялся с колен.

– У нас есть выпить?

– Сначала – дело, – категорично заявила Татьяна. – Милицейскую версию я сегодня выслушала. Теперь хочу послушать твою.

– С моих слов записано верно, – диктовал Пал Палыч. – Замечаний и дополнений не имею.

В свете дня кабинет следователя выглядел иначе. Мебель уже не казалась новой, а плазменная панель на стене смотрелась стертой, выцветшей картиной в узком, дешевом багете. Оттянутые штаны негра все также были полны окурков, только теперь весь стол был усыпан пеплом, мелкими крошками и заляпан руками.

Максим с Татьяной сидели напротив Пал Палыча, а Блатов беспокойно вертелся у них за спинами, прохаживался по комнате, садился, снова вставал и опять садился.

– Сочинение на двадцати трех страницах! – воскликнул он. – Как только бумага выдержала!

– Бумага все стерпит, – расстроенно кивнул следователь.

– Ишь! – не унимался Блатов, брезгливо перебирая исписанные листы. – Сколько всего навертели. Здесь и мстительный одноклассник, и одураченные родители, и незнакомец в черном костюме, и незапертая дверь, и даже порнушка на видео! Все как в скверном дешевом детективе.

– Про Тузову – еще занятнее, – подхватил Пал Палыч. – Студентка-извращенка, неземная любовь, мечты о свадьбе и – убитый горем жених.

Танкован достал платок и шумно высморкался. Вчера Татьяна предупредила его, чтобы он не вздумал писать ни про шантаж, ни про угрозы, ни про «обманку» с загсом.

– Сразу подаришь им мотив! – объяснила она. – Поэтому придется соврать маленько. Сам виноват, горе луковое!

«Все-таки она не конченая дура, – с уважением подумал Максим. – Даром что блондинка».

– За ночь успели подготовить домашнее задание, – презрительно улыбнулся рыжий оперативник и, обращаясь к следователю, добавил с сожалением: – Надо было вчера закрывать этого деятеля, как я и предлагал.

– А я еще вчера вам ответила, – вмешалась в разговор Михеева, – что трое суток, на которые вы вправе задержать моего клиента, вам ничего не дадут. – Она звонко щелкнула замками своего кейса. – Обвинение вы не сможете предъявить ни через три дня, ни через пять. У вас ничего нет, ребята!

Следователь и опер переглянулись.

– Ну, хоть малейшая зацепочка, – весело продолжала адвокатесса. – Хоть малю-юсенькая улика. Хоть какой-нибудь смехотворный мотивчик – и был бы разговор. Сели бы тогда с вами и поторговались хорошенько. А так – извините. Приберегите свои трое суток как помощь зала или звонок другу.

– Остроумно, – оценил Пал Палыч. – Но немного нахально, не находите?

– Ничуть, – улыбнулась Татьяна. – Судите сами: закрыли бы вы его вчера – у вас уже ночь долой. Десять часов потеряно. Поэтому и советую: приберегите. Задержать – дело нехитрое. Вот рукава засучить да поработать – куда сложнее. – Она встала. – И мой вам совет, коллеги: не ищите там, где светло. Поверьте: мой клиент ни в чем не виноват. Вы теряете время, а убийца, между тем хихикает где-нибудь рядом.

– Скоро дохихикается, – мрачно пообещал Блатов, не сводя глаз с Танкована. – Я умею выводить на чистую воду проходимцев и донжуанов. Они у меня на особом счету.

– Семейная драма? – сочувственно покачал головой тот. – Жена сбежала со стриптизером?

– Что? – Оперативник побагровел.

Максим презрительно хмыкнул.

– Вы свободны. – Пал Палыч поспешно протянул ему пропуск. – Когда понадобится, мы вас вызовем.

У Блатова болезненно дернулась щека.

– Не прощаемся. – Он поднес к глазам два пальца и перевел их, как пистолет, на Максима. – Я отныне всегда рядом. До первой твоей ошибки, герой. Постарайся не споткнуться на ровном месте.

– Он постарается, – пообещала Михеева, подхватив своего клиента под руку. – Всего хорошего.