Если небо упадет (СИ)

Подруга улыбается. Вижу знакомую щель между передними зубами. Раньше в школе ее частенько дразнили, и она так плохо на это реагировала, что почти не смеялась. Но затем с возрастом, она осознала: быть не таким – чертовски приятно. В каждом нюансе, в каждом отличии кроется куда больше, чем в штамповых идеалах. Поначалу – да, это сложно. Однако потом ты становишься крепче, так как сила как раз-таки в наших особенностях.

- Идем, - повторяет Лена и тянет меня к двери. – Одевайся, бери, что нужно и…- Подруга верещит. Отпрыгивает назад, хватается за сердце и орет, - что это? Что меня коснулось? Моей ноги! Это…, это кот? Котенок? Мира, ты купила себе питомца? Вот, это да!

Ленка подхватывает пушистый комок и начинает мять его, словно подушку. Скептически выгибаю бровь. Долго она собирается его мучить?

- Какие лапки, какой пузико…

- Так, перестань, - отнимаю котенка, тут же сталкиваюсь с обиженным взглядом подруги и восклицаю. – Задушишь же.

- Откуда такая прелесть? Такая милая.

- Это он. Аид.

Лена молчит. Смотрит на меня так, будто я слабоумная и скрещивает на груди руки. Наверно, не знает: смеяться ей или плакать. Наконец, подруга спрашивает:

- Что? Ты назвала котенка в честь бога смерти?

Лишь пожимаю плечами.

- Серьезно?

- Он не против.

- Он сам тебе сказал об этом?

- Что ты начинаешь? Ну, захотелось мне.

Подруга закатывает глаза к потолку: к слову, закатывать глаза она отлично умеет.

- Ты жестокая, - наконец, провозглашает она.

Через пять минут мы выходим на улицу. Ленка что-то рассказывает, болтает без умолку, а я почему-то не слушаю: волнуюсь. Такое чувство, будто я окунаюсь в свое же прошлое. Это пугает, правда. Я нервно оглядываюсь, прикусываю губу. Все думаю: правильно ли поступаю, возвращаясь к тому, отчего скрывалась, и вдруг вижу перед собой нечто настолько необычное, что примерзаю к месту.

- Вот это да.

Растерянно и испуганно, я смотрю на тех, от кого так рьяно пыталась убежать. Друзья. Что значит это слово? Так мало букв, но так много смысла. Я думала, мы никогда не расстанемся, думала, это крепкая связь, побеждающая неприятности, разочарование и одиночество. Но с появлением родственных душ, жизнь легче не становится. К сожалению, только в фантазиях любовь и дружба побеждают проблемы. Только в фантазиях люди держатся за чувства, когда в жизни чувства держатся за нас. И, может, мои мысли сумбурны, может, они непонятны. Я знаю, о чем говорю. Знаю, что дружба не спасла моих родителей, и знаю, что моя любовь не вернула их с того света. Первый же вопрос, появившийся тогда перед моим носом, в чем смысл? Что такое должно у меня быть, чтобы я была счастлива? Что такое должно было быть у мамы и у папы, чтобы они не погибли, ведь любовь и дружба, не смотря на концы всех прекрасных книг и хороших фильмов, не спасли их. Тогда мне показалось, что все лишено идеи, важности. Друзья – да, кто они? Привязанность – зачем? Ничто не имеет смысла, когда внутри пусто. Сейчас я улыбаюсь, чувствую дрожь, сканируя знакомые лица, но так же я понимаю: ни наличие друзей, ни наличие любви – ничего не огородит меня от новой боли. Возвращаться к прежней жизни – есть ли в этом смысл? Стоит ли вновь цепляться за людей, придающих тебе сил исключительно в твоей голове и на деле являющихся абсолютно обычными парнями и девушками, которые и сами нуждаются в помощи?

Раньше я бы просто убежала, ответив – нет. Но теперь я другая, я научилась тому, что жить нужно, не пытаясь отыскать на то причины, существовать, преодолевая трудности, выпадающие на твоем пути. И, возможно, я никогда не узнаю – зачем я это делала, нужно ли мне это было. Наверное, сейчас главное – просто жить, не задаваясь вопросами.

На меня наваливаются сразу четыре человека. Сзади хохочет Ленка, где-то высоко в небе летит самолет, вдалеке лает собака, а я просто не могу дышать. Чувствую объятия друзей и улыбаюсь так широко, что сводит скулы.

- Мира, - верещит мне на ухо Настя, - Бог сберег тебя!

Видимо, ее предрасположенность к Иисусу не изменилась.

- Ее спасла любовь ко мне, правда? – Олег хихикает. Приподнимает меня и начинает кружить вокруг себя безумно сильно, будто я пушинка. Я хватаюсь за его плечи и вспоминаю запах тех дней: запах горького, цитрусового одеколона. Запах молодости и беспечности.

- Как я скучала, - срывается с моих губ. Сначала пугаюсь, но потом понимаю: это правда. Правда, полоснувшая по мне, словно бритва. Я ощущаю, как глаза становятся мокрыми, как скручивает все тело. Кладу голову на плечо Олега, и он останавливается.

- Чего раскисаешь? – шепчет мне в волосы. – Все закончилось, дуреха. Все позади.

Ребята молчат. Просто стоят рядом и касаются меня своими горячими ладонями. Сейчас мне кажется, что это самое сильное средство от бед: их поддержка.