Если о нас узнают

Энджел Фан хрипло и с придыханием исполняет строчку перед припевом песни, музыка стихает до уровня шепота, и сцена погружается во мрак. Когда платформа плавно опускается, мы одновременно поднимаемся на ноги и встаем на помеченные светящимися крестиками места, как делали бесчисленное количество раз до этого. Как только я ступаю на сцену и мои ноги снова оказываются на земле, тело расслабляется. Но ненадолго.

Внезапно темноту разрезают лазерные лучи, а инструментальный проигрыш начинает набирать темп. Неоновые зеленые и синие потоки света хаотично освещают сцену и публику, и, ослепленные, мы начинаем петь. Как назло, именно в этой песне собрана самая сложная хип-хоп хореография, которую все четверо участников группы должны выполнять синхронно. В самом начале тура я был в форме, и все равно в прошлом году мне потребовалось целых две недели пения на беговой дорожке, чтобы увеличить объем легких и суметь справиться с подобными нагрузками.

Мы постарались, чтобы со стороны все выглядело легко и просто. Мы знаем друг друга как свои пять пальцев. Мне даже не нужно смотреть на товарищей, чтобы знать, что делает каждый из них.

На лице Зака снова серьезное выражение – даже спустя годы он все еще нервничает, когда дело доходит до сложных движений. Он переходит в режим максимальной концентрации.

На середине припева Джон закрывает глаза – отец постоянно отчитывает его за это, но парень не может не погрузиться в водоворот эмоций от происходящего.

Что касается Энджела, я готов поставить что угодно на то, что он пожирает зрителей глазами, добавляя небольшие движения тазом в конце каждого шага, хотя ему запрещено это делать.

Наш хореограф Валерия постоянно отчитывает его за это на встречах после концерта. «Ты слишком выделяешься», – говорит она. Но мы-то все знаем, что настоящая проблема кроется в том, что наши менеджеры потратили целых два года на то, чтобы сделать из него девственно-невинного парня, которого девушки хотели бы познакомить с родителями, но на самом деле он полная противоположность.

После припева мы переходим на следующие позиции, и я мельком бросаю взгляд на Зака. Его каштановые волосы липнут ко лбу. Мы с ним оба одеты в куртки – я в бомбер, а он в кожанку. Позвольте уточнить, что, учитывая направленные на нас прожектора, клубящийся в воздухе дым и источающие тепло тела зрителей, собравшихся на закрытом стадионе, в лучшем случае температура здесь превышает тридцать восемь градусов. Это просто чудо, что среди наших сценических казусов еще не было теплового удара.

Зак ловит мой взгляд и коротко улыбается, а затем снова поворачивается к зрителям. Я понимаю, что пялюсь на него, и быстро отвожу глаза. В свою защиту скажу, что наш парикмахер и визажист Пенни – фигуристая женщина лет двадцати пяти – позволила ему отрастить волосы для этого тура, и сейчас они такой длины, что влажными выглядят очень сексуально. Я лишь подмечаю то, что уже заметило большинство зрителей. На самом деле единственный, кто, кажется, понятия не имеет, как же хорошо выглядит Зак, это сам Зак.

Мой разум затуманивается, и я позволяю музыке поглотить меня, вращаюсь, шагаю и прыгаю в танце, который тело знает наизусть. Песня заканчивается, огни вспыхивают оранжевым и желтым, и мы замираем, задыхаясь, когда толпа вскакивает на ноги. Зак пользуется случаем, чтобы откинуть влажные волосы со лба, запрокинув голову назад, и это движение обнажает его горло.

Черт. Я снова пялюсь.

Я заставляю себя сосредоточиться на Джоне, который идет к краю сцены, где просит толпу поблагодарить музыкантов, команду охраны, звукооператоров и осветителей. «Большое спасибо, Орландо, это была группа Saturday, хорошего вечера!» – произносит он, и мы машем на прощание. Под оглушительный рокот аплодисментов мы бежим за кулисы.

Вот и все. На этом американская часть тура Months by Years завершена.

Эрин, высокая женщина лет сорока с округлой фигурой и длинными русыми волосами, встречает нас, когда мы сходим со сцены на бетон закулисной площадки.

– Поздравляю, ребята! – говорит она рокочущим голосом, подняв руку вверх, чтобы поприветствовать всех нас по очереди. – Я так горжусь вами! Это финал!

Как тур-менеджер Эрин все равно что заменяет наших родителей, когда мы в дороге. Она отвечает за расписание и правила, помнит наши дни рождения и аллергии и следит за тем, чтобы мы были там, где нужно, круглые сутки, каждый день.

Мне нравится Эрин как человек, но, как и со всеми сотрудниками Chorus Management, я никогда не теряю бдительности рядом с ней. Chorus Management может быть командой, которая продвигает, рекламирует и организует, но они также являются командой, которая сделала из нас тех, кем мы являемся сегодня. Команда, которая строго следит за тем, с кем мы общаемся, что мы говорим и какие у нас есть свободы.

У нас этой самой свободы не так уж и много. Поэтому я стараюсь не давать им повода ограничивать ее еще больше.

Мы все стараемся.