Если один уйдет (ЛП)

— Если бы я был жив, то пригласил бы тебя на свидание. Ты бы согласилась? — нам не стоило бы затрагивать эту тему, но мы, наконец, признали, что нас влечет друг к другу, и хотя между нами ничего и никогда не будет возможно по вполне очевидным причинам, я хочу знать ее ответ. Хочу знать, каким бы нездоровым это ни казалось со стороны. Кровь с бешеной скоростью несется по венам, и я прижимаю руки к бокам, пока жду ее ответа.

— Смотря на то... — начинает она, — как бы ты пригласил меня?

Я чешу затылок.

— Думаю, я бы уговорил тебя на свидание, заманив в ловушку. Так, чтобы ты не могла сказать мне «нет». Я бы приехал к тебе на работу с цветами и сказал: «Пообедаешь со мной?».

Улыбаясь, она спрашивает:

— И мы бы обедали прямо у меня на работе?

— Почему бы и нет? — усмехаюсь я. — Ведь это лучший ресторан в городе, разве нет?

— Конечно же. Значит, прижал бы меня к стенке, да? — ухмыляется она.

— Бесспорно, — подтверждаю я ее предположения. — Так что бы ты ответила?

— Я бы согласилась пообедать с тобой, — грустно улыбается она.

— Я бы рассказал тебе о своей службе в армии и о своей семье.

— Я бы скрыла от тебя, что вижу мертвых, — добавляет она.

— Серьезно? — удивленно спрашиваю я. Мне грустно слышать эти ее слова. Я хочу знать о ней абсолютно все. Неужели она думает, что если бы я был жив, то не поверил бы ей?

— Поначалу бы молчала, пока не уверилась бы, что ты влюблен в меня и тебя не испугает эта новость, — взгляд ее серых глаз встречается с моим, а затем она снова возвращает свое внимание на дорогу.

— Это не заняло бы много времени, — говорю я ей. Я влюбился в Шарлотту сразу же, как услышал ее смех. Будь я жив, на все бы пошел, лишь бы она была моей. На секунду она опускает взгляд, а затем вздыхает. Нам следует прекратить играть в эти игры. Уверен, что вообще не стоило даже начинать, но я не в силах остановиться. Пока еще нет.

— Я бы проводил тебя до дома и поцеловал на прощанье.

— Я не стала бы возражать, — с грустью сообщает она.

— После того как мы бы встречались какое-то время, я бы привез тебя на то место у реки, куда возил тогда, и, чтобы доказать тебе свою любовь, вырезал бы наши инициалы на большом дереве. В большом сердечке буквы «А» и «Ш», — и я правда представляю себе все это: ее серые глаза сияют любовью, пока она наблюдает, как я вырезаю сердечко на дереве; вижу, как она улыбается мне, когда я заканчиваю. Боже, как бы я хотел подарить ей все это.

— А потом мы бы занялись сексом, — шутит она и фыркает сквозь слезы.

— Прямо там, у воды? — уточняю я и смеюсь. — Так ты эксгибиционистка, — дразню ее я.

— Почему бы и нет? Меня застукают в момент благоговения от твоего романтического жеста. Мне будет плевать, если кто-нибудь увидит. Значение будем иметь только мы с тобой.

Мы оба молчим, наслаждаясь тем, что кроется в ее последних словах. Значение будем иметь только мы с тобой. Я задыхаюсь от эмоций — они комом встали в горле. Живой человек может хотеть чего-то, чего у него нет, но у нас немного другая ситуация. Я в буквальном смысле никогда не смогу быть с ней. Это убивает меня. Нужно сказать что-нибудь — хоть что-то — но Шарлотта спасает ситуацию и говорит:

— Ты бы подготовил корзинку для пикника и покрывало.

Прочистив горло и будучи не в силах остановиться, я продолжаю описывать эту фантазию вместе с ней.

— Я укладываю тебя на одеяло.

— И целуешь, — выдыхает она, подстегивая меня.

Я улыбаюсь.

— И где-то рядом течет река, а с веток деревьев на нас осыпаются осенние листья.

— Воздух прохладный, и мы оба покрываемся гусиной кожей, но нам все равно.

— Потому что мы одно целое, — говорю я и с трудом сглатываю. Вспыхнувший в голове образ, где обнаженная Шарлотта лежит подо мной, прекрасен и мучителен одновременно. Я даже могу почувствовать ее дыхание на своей шее, когда она хнычет. Представляю себе, как приоткрываются ее губы, когда с них срывается стон.

И я дорожу каждой чертовой минутой. Я бы любил ее так, словно это в последний раз. Как, черт подери, мы дошли до этого? Мы расписали фантазию, которой никогда не стать реальностью. В глубине души я понимаю, что все это неправильно. Мы все сильнее привязываемся друг к другу, и из-за этого нам будет сложнее расстаться.

— Это было бы...

— Волшебно, — заканчиваю я за нее мысль. Я все так ясно себе представляю, что это рвет мое сердце на части. Я смотрю прямо перед собой и во мне разгорается гнев, но мне не на ком и не на чем сорвать его. Все внутри кипит, я сижу, сцепив зубы, и надеюсь, что Шарлотта не может чувствовать исходящие от меня эмоции.

— Мне жаль, Айк, — говорит Шарлотта и ее голос дрожит. — Все это так несправедливо.

От ее слов в груди что-то сдавливает. Я стараюсь быть сильным и не возмущаться по поводу своего положения. Что есть, то есть. Я умер. Люди умирают каждый день.