Если он грешен

— Проклятие! Теперь я начинаю думать, что все рассказанное Пенелопой — правда. Я до сих пор не могу забыть ее слова. И ведь она действительно оказалась совершенно невинной… А мне поначалу казалось, что она просто недавно занимается этим ремеслом, поэтому не очень-то похожа на настоящую шлюху. Но теперь мы знаем, что ее похитили. И знаем, что ее опоили наркотиками. Однако… Неужели она действительно дочь маркиза?

Брант едва не поперхнулся своим кофе. Ему потребовалось какое-то время, чтобы унять кашель. Затем он с ухмылкой спросил:

— Пенелопа сказала тебе, что она дочь маркиза?

— Если я правильно помню, она сначала сказала, что не является девушкой миссис Крэтчитт, а я довольно ехидно спросил, кто же она тогда такая. И она в ответ сказала примерно следующее: «А если я скажу вам, что я дочь маркиза и что меня похитили прямо на улице, а затем продали миссис Крэтчитт? А потом насильно опоили зельем, надели на меня этот скандальный наряд и привязали к кровати?»

— И ты ей не поверил?

— А ты бы поверил?

— Не во всем. Слова о том, что она дочь маркиза, вызывают сомнение.

— Да, действительно… С какой стати семья маркиза стала бы жить в таком месте?

— А может, ее отец был подвержен тем же порокам, что и твой? Может, теперь этот дом — все, что способна позволить себе семья покойного? Хотя не исключено, что она дочь маркиза и его любовницы, с которой тот прожил вместе не один год. Ты узнал ее фамилию?

— Уэрлок, я думаю. По крайней мере именно эту фамилию я прочел на табличке над входной дверью. Довольно странная такая табличка… «Хижина Уэрлока» — вот что на ней значится.

— Да, действительно… Странное название для дома. А может, это какая-то семейная шутка? Но Уэрлок — безусловно, дворянская фамилия, в этом я абсолютно уверен. Надо бы провести изыскания на сей счет, но делать все нужно очень осторожно. Возможно, она сказала правду. К сожалению, мы с тобой не можем похвастать, что знаем все о каждом маркизе в Англии. Так что отбрасывать вероятность того, что она действительно дочь маркиза, я бы не стал. — Брант с веселым удивлением взглянул на приятеля: — Ты что, чем-то огорчен?

— Видишь ли, до меня только дошло, что я, оказывается, стоял с голой задницей перед девственной дочерью маркиза. — Эштон криво усмехнулся и добавил: — Будем надеяться, что маркиз либо покойник, либо не из обидчивых.

Брант тут же нахмурился и кивнул:

— Да, ты прав. — Тут в комнату вошел дворецкий Эштона, и он, понизив голос, добавил: — По правде сказать, мы могли бы начать наше расследование прямо сейчас.

— При моем дворецком? — удивился Эштон.

— С его помощью. Дворецкие зачастую владеют бесценной информацией о том, что касается жизни высшего общества. Марстон, — обратился Брант к высокому худощавому дворецкому, когда тот начал убирать со стола посуду, — ты что-нибудь знаешь о семье с фамилией Уэрлок?

— Знаю, милорд. Это несколько эксцентричная семья затворников. Но очень старинная. Уэрлоки и Воны — это их близкие родственники — собрали немало весьма впечатляющих титулов посредством удачных браков, а также на службе короне. — Заметив замешательство на лицах молодых лордов, Марстон спросил: — Какая-то проблема, милорд? Я думал, вы должны кое-что знать об Уэрлоках, поскольку девушка из этой семьи является сводной сестрой леди Клариссы. Очень странно, что вы ни разу не встречали эту девушку. Ведь она должна жить в Хаттон-Мур-Хаусе.

— Я никого не встречал, — с трудом пробормотал Эштон; на него вдруг навалились ужасные предчувствия.

— Действительно очень странно, милорд… Мой кузен был дворецким в Хаттон-Мур-Хаусе. Он умер вскоре после того, как умер маркиз. Кузен говорил, что у маркиза есть дочь, и у меня не было причин не верить ему на слово. Теперешнего дворецкого в Хаттон-Мур-Хаусе я не очень хорошо знаю, но мне думается, что дочь маркиза по-прежнему живет в этом доме.

— Ты уверен, что единственным ребенком маркиза была девочка?

— Абсолютно уверен, милорд. У моего кузена не было причины мне лгать. По правде говоря, он всегда очень хорошо отзывался об этой девочке. Можно сказать, что он даже любил ее.

— Что ты имел в виду, когда называл Уэрлоков эксцентричными? — спросил Брант.

Счищая остатки завтрака в миску, Марстон ответил: