Если он грешен

— Да, отличная мысль, — поддержал его Виктор. Винный след, если можно так выразиться. Но что дальше? Нас ведь близко не подпустят к этому дому. Вы видели этих громил, что служат у миссис Крэтчитт? Им ничего не стоит свернуть шею любому из нас.

— Мы не можем туда приходить, зато мальчишки могут. Ведь кто-то же доставляет вино в этот дом, не так ли? Если мальчики узнают, когда обычно привозят вино, то могут вызваться помочь занести его в кладовую за пару монет. Возможно, нам даже удастся переманить виноторговца на свою сторону. Разумеется, ему придется замаскироваться, чтобы его не узнали. Мальчики помогут нам найти торговца.

— Да, согласен, — кивнул Корнелл.

— И еще нужна самая подробная информация обо всем, что касается Хаттон-Муров, — продолжал Эштон. — Мы должны знать все. Даже самые незначительные детали. Мой поверенный явно что-то упустил, и подход у него до сих пор был далеко не такой серьезный, как следовало бы. Я попытаюсь выяснить, кто был нотариусом у родителей Пенелопы. Тут мне поможет сама Пенелопа. Если нотариус подкуплен, то все, что Хаттон-Муры объявляют своей собственностью, возможно, им не принадлежит.

— Неслыханная наглость! — воскликнул Корнелл. — Как могли они рассчитывать, что подлог никогда не раскроется?

— Ну, имея в своем распоряжении векселя некоего виконта, который у них в долгу по уши, они вполне могут чувствовать себя уверенно, — пробормотал Уитни.

— Вот именно, — со вздохом пробормотал Эштон. Только сейчас он начал понимать, как легко с его помощью эти люди могли удерживать то, что им не принадлежало. — И еще — опекунство над Пенелопой, позволяющее им распоряжаться всем ее состоянием. Если бы они сделали меня соучастником, то шансы на то, что их афера никогда не раскроется, стали бы еще выше. Возможно, они считают, что если я узнаю правду, то постараюсь спасти свою шкуру и даже репутацию. Следовательно, они рассчитывают на то, что я буду их защищать.

— Но если наследство действительно имеется, то оно перейдет к Пенелопе, как только она достигнет совершеннолетия, разве нет?

— Да, конечно. Но лишь в том случае, если она достигнет совершеннолетия.

— Черт побери! Как же все запутано!

Виконт нахмурился и пробормотал:

— Совершенно верно, запутано. Именно поэтому мы должны как следует подумать, чтобы все это распутать.

Глава 9

Пенелопа едва сдержалась, чтобы не выругаться, когда доктор Прайн снимал швы с раны на голове. Часть волос, к немалому ее огорчению, пришлось состричь. Пенелопа не очень-то заботилась о своей внешности, но за это она готова была убить миссис Крэтчитт.

Стоило ей подумать об этой особе, как у нее портилось настроение. Начиная с той ужасной ночи вся ее жизнь изменилась — но к лучшему или к худшему? На этот вопрос она не могла бы дать ответа, но ей постоянно вспоминалась девушка по имени Фейт. Привидение не давало ей покоя, но Пенелопа ничего не могла сделать, чтобы помочь печальному призраку. А мальчики совсем отбились от рук. Частенько она даже не знала, где их искать, хотя у нее были на сей счет кое-какие догадки. Во-первых, Чарлз и Кларисса внезапно стали проявлять живейший интерес к тому, где она находится и что делает. Во-вторых, ее чуть не переехала карета. И, что хуже всего, она была уверена, что ее увлечение Радмуром превратилось в чувство куда более глубокое, чем просто влюбленность. Пенелопа уже давно поняла, что влюблена в мужчину, который в скором времени женится на ее сводной сестре, но прежнее чувство к нему было лишь блеклой тенью того, что она питала к нему сейчас. Она не знала, плакать ли ей или биться головой о стену до тех пор, пока к ней не вернется разум.

В течение двух недель лорд Радмур навещал ее так же часто, как приходил к ней во сне. И с каждым его визитом объятия становились все более жаркими, а поцелуи — все более настойчивыми. Пенелопа прекрасно знала, чего он хочет. И к стыду своему, она хотела того же. Влечение к этому мужчине настолько беспокоило Пенелопу, что она стала гораздо больше времени проводить в Хаттон-Мур-Хаусе, под бдительным наблюдением сводной сестры и ее брата. Ею владело безумие, лекарства от которого она не знала. Каждое прикосновение лорда Эштона, каждый его поцелуй казались ей грехом, и она изнывала от желания погрязнуть в этом грехе.

Он говорил, что всегда считал себя человеком сдержанным и рассудительным, но она часто чувствовала его растерянность, даже тревогу, что вызывала в нем вспыхнувшая между ними страсть, возможно, именно поэтому не могла представить его спокойным и сдержанным. И он целовал ее с такой страстью, вызывал у нее такое неудержимое желание нарушить все правила, которые она для себя установила, что превращался в ее глазах в греховное искушение. Пенелопа в отчаянии сознавала, что терпит поражение в борьбе с этим искушением.

— Ну вот, девочка, — с улыбкой сказал доктор Прайн, — теперь ты как новенькая. — Он легонько похлопал ее по руке, когда она потянулась к заживающей ране. — Нет-нет, не трогай. Какое-то время почешется, а потом зуд пройдет. А волосы скоро отрастут, так что не беспокойся.