Если он грешен

Брант настоял на том, чтобы труп Фейт втащили в карету. Пенелопа понимала, почему он не хотел, чтобы с телом ее возлюбленной обращались как с багажом, но все же решила занять место в другой карете, вместе с остальными. Было ясно: Бранту требовалось время, чтобы пережить свое горе в одиночестве. Возможно, так ему будет легче выдержать следующий удар.

Сев рядом с Эштоном, Пенелопа положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Она надеялась, что тряска ее убаюкает и ей хоть на время удастся забыться сном и не думать о том, что увидела она в ужасном подвале миссис Крэтчитт. Виконт и его друзья хранили молчание, и Пенелопа подозревала, что им тоже хотелось бы забыться и уснуть. Но все же никому из них не удалось задремать. Всех мучил один и тот же вопрос: что она за чудовище, эта миссис Крэтчитт, неужели таких, как она, можно называть людьми?

— Бранта гложет вина за то, что он не искал ее, — сказал Уитни, нарушив наконец молчание.

Эштон со вздохом кивнул:

— Да, ты прав. И он не скоро поймет, что не сделал ничего дурного, поверив викарию, которого все считают очень порядочным человеком.

— А откуда викарий, живущий на окраине Лондона, мог знать, кому именно продать свою дочь? — пробормотал Корнелл.

Виконт вопросительно взглянул на Пенелопу. Та молча кивнула, и Эштон рассказал друзьям о той роли, что сыграла в этой мерзкой истории леди Маллам, мать Бранта.

— Конечно, все мы знаем, что она была очень недовольна выбором сына, но я никогда не думал, что леди Маллам способна на такое, — закончил Эштон свой рассказ.

Не сразу оправившись от шока, друзья стали обсуждать, каким образом помочь Бранту и как быть с леди Маллам. Пенелопа же снова закрыла глаза и попыталась вздремнуть на плече у Эштона. Ее страшил предстоящий разговор с викарием, но она знала, что должна выполнить данное Фейт обещание.

Когда карета наконец остановилась, Пенелопа выпрямилась и осмотрелась. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы преодолеть слабость. Она уже собиралась спросить у своих спутников, что они сейчас намерены делать, но тут Корнелл, выругавшись сквозь зубы, спрыгнул с подножки кареты. Уитни и Виктор последовали за ним. Когда Эштон помог ей выбраться из экипажа, она увидела Бранта — тот уже схватил викария за ворот и тащил к карете, где находилось тело Фейт.

— Плохи дела, — пробормотал Эштон.

— Не вижу ничего плохого в том, что он зол на человека, отправившего свою дочь на смерть, — сказала Пенелопа, едва поспевая за ним.

— Я не знаю, куда может завести Бранта его горе и гнев, и не думаю, что им стоит на это смотреть, — добавил Эштон, кивнув в сторону дома.

Сначала Пенелопа увидела только дом — симпатичный коттедж под черепичной крышей, окруженный цветочными клумбами. Даже не верилось, что чудовище, продавшее свою дочь, могло жить в таком милом и ухоженном домике, посреди цветочного сада. А потом она увидела детей, четырех мальчиков и четырех девочек. Все они стояли у двери и в ужасе смотрели на Бранта, куда-то тащившего их отца. И было очевидно: тот факт, что пятеро джентльменов, которые подъехали к дому, явно принадлежали к аристократии, лишь усиливал их страх.

В тот момент, когда Пенелопа направилась к детям, самый старший из мальчиков двинулся к карете, куда Брант уже заталкивал викария. Братья и сестры мальчика последовали за старшим.

— Эштон, дети не должны видеть тело, — прошептала Пенелопа, повернувшись к виконту. — Попытайся их задержать.

— Вот, посмотри! Видишь, что ты сделал с собственным ребенком? — сказал Брант, откинув одеяло с лица Фейт. — Ты лгал. Она вовсе не убегала с солдатом. Ты продал ее в бордель, и она умерла там.

— Нет! Нет! — Викарий пытался отвернуться. — Поверьте, я не отправлял ее в бордель!

— Но ты ее продал, верно? И получил за нее солидный куш.

Пенелопа взглянула на детей и поняла, что они знают про деньги. К счастью, Виктор пришел Эштону на помощь и они совместными усилиями не пустили детей к карете. Но никто не мог заткнуть им уши, и им предстояло услышать жуткую историю о том, что на самом деле случилось с их старшей сестрой. Они должны были узнать о том, что сделал их отец, — этого желала сама Фейт.

— Мне нужны были деньги! — закричат викарий, когда Брант швырнул его на землю. — У меня целый выводок детей, а викарий в нашей деревушке почти ничего не зарабатывает. Что мне оставалось делать? Мне едва хватало на то, чтобы всех их прокормить.

— Ты мог бы выдать свою дочь за меня — я просил ее руки и подарил кольцо в знак того, что мы жених и невеста. Мы с ней должны были обвенчаться, после чего я дал бы тебе денег, как и обещал.

Викарий со вздохом покачал головой:

— Нет, она бы этого не допустила. Она угрожала мне. Я мог бы лишиться должности и сана. Я вынужден был так поступить.

— Она? О ком ты?