Если он опасен

Не дожидаясь приглашения, Аргус тоже опустился на траву.

— Честно говоря, даже не знал, что они все еще здесь.

— Да, они у нас, правда, не все. Яго и Леопольд давно уехали, но Олимпия, Септимус, Делмар и мальчики продолжают жить в садовом доме. Бенед оставался до вчерашнего вечера и старательно ухаживал за вдовой Моррис. Но интерес, кажется, иссяк.

— Бенед? Хм, никогда не считал парня дамским угодником.

— Это, должно быть, в крови.

Теперь уже захотелось ударить саму себя. Язвительная фраза сочилась неприкрытой ревностью. В глазах Аргуса вспыхнула озорная искра, однако он сумел сдержать улыбку. Чтобы не покраснеть от смущения, Лорелей старательно удерживала в душе обиду и гнев.

— Возможно, ты и права. Но все Уэрлоки и Воны решительно отказываются от похождений, как только судьба сводит их с единственной и незаменимой.

Аргус остался доволен собственным красноречием. Еще бы! Ему удалось так изящно намекнуть на собственные планы! Но возлюбленная почему-то продолжала дуться и смотрела настороженно, как испуганный зверек. Аргус осторожно сжал ее мягкую теплую ладонь. До чего же хотелось обнять Лорелей, прижать к груди, покрыть поцелуями ее чудесное лицо! Но она сидела, нахохлившись, словно испуганный воробей, хотя руку и не вырывала.

— Я же говорил, что должен заняться делами, — попытался оправдаться сэр Уэрлок.

— Но только не счел нужным пояснить, что это за дела, и уехал, не сказав на прощание ни слова.

— Во-первых, надо было встретиться с тем членом правительства, чьи поручения постоянно выполнял в последние годы, и положить конец истории с Корником. Затем пришлось найти ответы на некоторые важные вопросы и добиться ареста еще нескольких преступников. Ну и, наконец, настало время привести в порядок собственные дела.

— Собственные дела, — тихо повторила Лорелей.

Понятно. Каждый мужчина должен зарабатывать деньги, даже если для этого необходимо лишь следить за своевременным поступлением арендной платы и время от времени интересоваться, хорош ли в этом году урожай.

— Да-да, собственные дела, — серьезно подтвердил Аргус. — Я встретился с поверенными, решил немало финансовых проблем, проверил, как идет строительство в Лондоне, и даже приобрел дом в деревне. Купил тот самый старинный особняк, где провел пару приятных недель в гостях у Корника.

— Но зачем? Зачем тебе понадобилась эта ужасная, мрачная, полная страшных воспоминаний тюрьма?

— Сам дом ни в чем не виноват, он мне зла не принес. Источником несчастья был Корник. Так за что же обижаться на крепкое, добротное, удобное строение, окруженное плодородными землями? Владелец, брат нашего общего мучителя, с радостью сбыл поместье с рук. Можно было бы сыграть на его заблуждениях (он почему-то считал наследство бесполезной обузой), но я испытал искреннюю жалость, ведь иметь брата-преступника, навеки заклеймившего позором всю семью, — огромное несчастье. Мы немного поторговались и сошлись на цене, которая вполне устроила обоих. Вот уже две недели в доме идет ремонт, и скоро там можно будет с комфортом жить.

Лорелей растерялась. Неужели Аргус собирается обосноваться рядом, так близко? Значит, предстоит стерпеть новое унижение? Нет, это было бы слишком жестоко. В сердце проснулась надежда, пусть пока и слабая: в рассказах об успехах до сих пор не прозвучало ни слова о будущем. Для чего же все эти сложные операции с домами, землями и финансами?

— Что ж, значит, будем соседями.

Мисс Сандан равнодушно пожала плечами.

— Поверь, я старался не просто так, а с определенной, очень важной для меня целью. Хотел доказать герцогу, что способен обеспечить тебе ту жизнь, которой ты заслуживаешь и к которой привыкла с детства. Пусть я и не столь знатен, как твой отец, это обстоятельство не помешает любить, заботиться и дарить тебе радость.

— Аргус, я не смогу и впредь быть твоей любовницей.

Сэр Уэрлок прижал палец к губам и заставил ее замолчать. Выглядел он расстроенным и в то же время раздраженным, словно воспринял предупреждение, как прямое, открытое оскорбление, однако ничего не сказал.

— Я никогда не позволил бы тебе жить в Тадем-Хаусе в качестве любовницы. Никогда не унизил бы перед многочисленными родственниками, хотя, не спорю, мое поведение дает основание так думать. Да, я совершил много ошибок, но все же надеюсь, что ты не откажешься стать моей женой.

Почему же эти восхитительные слова не прозвучали раньше? Радость заполнила душу Лорелей, а сердце забилось гулко и стремительно, с такой силой, что едва не выскочило из груди. Однако даже сейчас ей чего-то не хватало. Где признание в любви? Где заверения в нежности и страсти? Любимый говорил об ином: об удобном доме, о деньгах, о стремлении угодить герцогу вопреки предвзятому отношению светского общества.