Если он порочен

Ступая с предельной осторожностью, Джулиан направился в сторону своего экипажа, но тут его внимание привлек какой-то шум. Он повернулся, чтобы посмотреть, в чем дело, и в тот же миг ощутил острую боль в боку. Граф наугад нанес удар в темноту, и в ответ кто-то вскрикнул, словно от боли, а затем разразился потоком брани. Увидев надвигавшуюся на него тень, Джулиан попытался выхватить из кармана пистолет. Но тут блеснула сталь клинка, и граф со стоном покачнулся лезвие ножа глубоко вошло в его правое плечо.

Привалившись к штабелю бочек, провонявших рыбой, Джулиан снова потянулся за пистолетом.

«Неужели убийца на сей раз добьется своего?» — подумал граф. Он уже решил, что у него нет шансов на спасение, когда из темноты вынырнула еще одна тень, гораздо меньше первой. Кто-то прыгнул на спину напавшего на Джулиана. Чувствуя, что слабеет, граф все же сумел вынуть из кармана пистолет, но тотчас понял, что не сможет выстрелить в противника — перед глазами у него все расплывалось, да и пистолет вдруг показался ужасно тяжелым. «Если это и спасение, — подумал Джулиан, — то, похоже, оно пришлось слишком поздно…»

Человек, нанесший графу удар ножом, отчаянно пытался высвободиться, но Хлоя вцепилась в него мертвой хваткой. Не обращая внимания на его попытки сбросить ее, она снова и снова молотила его кулаком по голове, ожидая, когда подоспеют Тодд и Уинн. С их появлением она спрыгнула со спины противника, предоставляя свободу действий рослым слугам Лео. Те сразу же принялись за дело, и удары их крепких кулаков разносились по всей улице. А Хлоя, быстро осмотревшись, бросилась к графу.

Он совсем не походил на того элегантного джентльмена, которого она встречала время от времени в последние три года. Дорогая одежда графа имела неряшливый вид, и от него разило дешевой выпивкой и дешевыми женщинами. Хлоя взяла из его обессилевшей руки пистолет и положила на стоявшую рядом бочку. Затем изодрала свои нижние юбки на бинты, с помощью которых перевязала раны графа. Теперь оставалось лишь молиться, чтобы кровотечение уменьшилось и чтобы они успели доставить раненого в дом Лео.

— Этот мерзавец… нужен живой, — пробормотал Джулиан слабым голосом. — Надо его допросить.

Обернувшись, Хлоя увидела, что злодей лежит на земле, а Тодд и Уинн, усмехаясь, потирают костяшки пальцев.

— Вы убили его?

— Нет, девочка, только обезвредили на время, — ответил Уинн.

— Очень хорошо, — кивнула Хлоя. — Его светлость хочет задать ему несколько вопросов.

— Тогда с него хватит. Свяжем его и возьмем с собой.

— Моя карета… — начал Джулиан.

— Ее здесь нет, милорд, — перебила Хлоя. — Не беспокойтесь. Ваш возница жив, и опасность ему не угрожает.

— Уинн заберет того, другого, — сказал Тодд, приблизившись к Хлое. — А я возьму его светлость.

Рослый слуга без малейших усилий взял графа на руки, точно маленького ребенка, и понес. Джулиан попытался возражать, но его никто не слушал. Тут он вдруг заметил хрупкую фигурку своего спасителя, и ему показалось, что это женщина. «Наверное, у меня уже бред, — подумал Джулиан. — Или, может быть, перебрал спиртного».

Его уложили на плюшевое сиденье кареты. На противоположном сиденье он увидел своего кучера. Голова Денни была в крови, но грудь равномерно вздымалась и было очевидно, что кучер жив. Маленькая женщина также забралась в карету и опустилась на колени между сиденьями, придерживая раненых, чтобы не раскачивались, когда экипаж тронется с места.

— Кто вы? — пробормотал Джулиан, взглянув на свою спасительницу.

— Повремените с вопросами, милорд, — ответила женщина. — Сначала надо зашить вашу рану. И неплохо бы дождаться, когда ваша голова и желудок очистятся от того мерзкого пойла, которым вы себя накачали.

«Моя спасительница, видимо, не испытывает уважения к моему титулу», — подумал Джулиан, проваливаясь в темноту.

Хлоя сидела на стуле у кровати и, прихлебывая кофе, разглядывала графа Колинзмура. Теперь, когда его привели в порядок, от него пахло получше, но черты лица хранили следы разгульной жизни, которую он вел весь последний год. Он не только разочаровал ее, но даже вызывал отвращение, когда начал пьянствовать и ходить по шлюхам, но Леопольд сказал, что для мужчин, переживших измену любимой женщины, подобное поведение можно считать вполне естественным. Хлоя подумала, что и сама наделала бы каких-нибудь глупостей, если бы с ней случилось нечто подобное. Но все же пьянство и разврат — это слишком…

С другой же стороны, поведение графа вызывало сомнение в его здравом уме. На его жизнь уже трижды покушались, но он продолжал подвергать себя опасности. Или, может быть, считал, что все эти покушения — просто случайности? Хлоя надеялась, что он все же сознавал, что его хотят убить, и догадывался, кто и почему. Однако Леопольд с ней не соглашался, полагая, что они больше не могут просто вести наблюдение за графом и настала пора действовать.