Если она полюбит

— Да, конечно, — я притянул ее к себе. — Как будто у меня хватит энергии на кого-то еще!

Она нежно поцеловала меня.

— Мне нравится то, что ты говоришь.

Именно в тот момент я впервые осознал, что мы стали по-настоящему близки. Некоторых мужчин столь быстрое развитие событий, возможно, испугало бы, но я был в восторге.

Когда она вернулась, с собой у нее было несколько пакетов с покупками. Из одного она выложила на кухонный стол груду свежих овощей: брокколи, красный и желтый перцы, пухлые помидоры, круглые аккуратные шампиньоны, цветную капусту, а из другого — различные специи и приправы. В третьем пакете оказалось две бутылки вина. Она открыла одну, велела мне расслабиться, выпить и приготовила лучший карри, который мне доводилось когда-либо пробовать.

Она свернула пару косячков, один из которых раскурила вместе со мной, пока готовился ужин. Я вообще не употреблял наркотики — с тех пор, как окончил университет, но травка заставила меня почувствовать себя таким крутым и развеселым, что я даже удивился, почему позабыл о ней.

После ужина я разложил одеяло на полу в гостиной, и мы медленно, обстоятельно занялись любовью под старую, классическую соул-музыку, найденную Чарли на «Спотифай»^[2]: Марвин Гэй, Донни Хэтауэй и всё такое. Казалось, мы занимаемся любовью часами, и весь остальной мир перестал существовать, вытесненный нашим взаимным желанием. Это было необычно, я никогда такого не испытывал прежде. Все мое тело жило, вибрировало, жаждало поглотить Чарли, пожирать ее, слиться с ней.

Наваждение исчезло, только когда я сказал Чарли, что ее кожа «нежнее меха котенка», и она зашлась от смеха, а потом и я за ней, и через мгновение мы буквально катались по полу, хватая себя за бока и задыхаясь.

В конце концов мы немного успокоились, Чарли улеглась рядом со мной — ноги скрещены в лодыжках, на правой щиколотке видна маленькая татуировка, изображающая русалку.

— Можешь пригласить сестру приехать в Лондон в субботу?

— Разумеется. А зачем?

Она повернула ко мне лицо и улыбнулась.

— У меня есть для тебя сюрприз.

* * *

Чарли назначила встречу в полдень возле Лондонского Глаза^[3]. На станции «Виктория» я провез кресло Тилли сквозь огромные толпы пассажиров, многие из которых, по-видимому, направлялись на футбольный матч. По пути к стоянке такси мы остановились, чтобы купить пончиков.

— Все это ради пончика? — спросила она, когда мы устроились в кэбе.

— Нас ждет экскурсия! Ты не слишком часто приглашаешь меня прогуляться вместе.

Поток машин еле двигался, и я беспокоился, что мы опоздаем на встречу с Чарли. Сколько я ни просил рассказать ее, в чем план, она не признавалась.

— Эндрю? — сказала Тилли, заметив мою задумчивость.

— Я просто решил, что нам будет весело провести день вместе. И я хочу, чтобы ты познакомилась с Чарли.

— Вот это да. Ты же знаешь ее всего-ничего.

— Да, но…

— Бо-же мой! — проговорила Тилли, состроив смешную гримаску. — Мой старший брат влю-бил…

— Прекрати.

Я знал, что покраснел. Что бы такое сказать? Хотя Тилли казалась веселой, меня смущало, что я вроде как щеголяю новыми отношениями, вместо того чтобы утешать сестренку, недавно пережившую разрыв. Не будет ли это слишком рискованным воздействием?

Мы сидели и смотрели на речной пейзаж, на полупрозрачный туман субботнего утра, который придает лондонским улицам мягкие контуры. Таксист высадил нас у Бороу-маркет. Мы прибыли раньше назначенного срока, и нужно было чем-то себя занять. Поэтому я купил нам по роллу с беконом, в который Тилли с довольным урчанием тут же вцепилась зубами, и только потом мы отправились на южный берег.

— Пончик. Роллы с беконом. Я поняла: твой план на сегодня состоит в том, чтобы откормить меня и продать голодному троллю?

— Черт, ты меня расколола.

От реки тянуло холодом, Темза цветом напоминала синяк, ледяной ветер был бодрящим, как пощечина, и я стал шмыгать носом, а в глазах появилась влага.

— Папа сказал бы, что застыл, как ледышка, — заметила Тилли.

— Совсем замерзла? — спросил я.

— Нет, мне это даже нравится. Мне кажется, что я особенно привлекательна, когда щелкаю зубами, а нос покраснел.

Ближе к Лондонскому Глазу, где мы должны были встретиться с Чарли, людей на набережной стало заметно больше. Уличный актер, с головы до ног выкрашенный серебрянкой и одетый в костюм робота, готовился к представлению, а дети спешили надеть коньки. Перед Национальным кинотеатром первые торговцы раскладывали подержанные книжки в мягких обложках на передвижных прилавках. Затем вдалеке я увидел Чарли, и мое сердце подпрыгнуло.

— Это она.

— Где? — спросила Тилли.

— Там, красивая.

Тилли указала на бродяжку, которая наслаждалась утренней банкой сидра на ближайшей скамье.

— Вот эта?

— Ага. Именно аромат ее хрустящих от старого жира и грязи волос сразу привлек меня к ней.

Тилли рассмеялась.

— А помнишь того бездомного чувака из Истборна? Как его звали — Бобби Поул?

Тут Чарли нас заметила. Она помахала рукой и направилась к нам.

— Да. Бобби Поул. Мама тогда сказала, что однажды видела его на рынке.

— Да-да, когда он вдруг потряс брючиной и оттуда выпал ворованный кабачок.