Водитель же грузовика отделался одной царапиной — лишь бусина крови прочертила по его лицу алую линию от лба до верхней губы.
А что же я? Каким-то образом моя часть машины уцелела при столкновении с грузовиком. У меня были синяки, и я описался от ужаса. Но, в целом, физически я был в порядке.
Везунчик.
В День подарков, 26 декабря, мы доели остатки праздничных блюд и уселись перед телевизором. Я вкратце рассказал о своих финансовых проблемах, о необходимости поиска заказов, но Тилли казалась погруженной в свои мысли. Она улыбалась, но была отрешенной, пару раз я даже заметил, как она хмурилась, а брови были сведены тревогой. Но когда я спросил о причинах беспокойства, она все отрицала, и я отстал.
Незадолго до того, как я собрался уходить, пришла Рэйчел, помощница Тилли. Она помогала моей сестре делать то, с чем та не могла справиться сама, обеспечивая ей фундамент для независимой жизни. Иногда я задавался вопросом, не должен ли был я взять на себя эту роль, причем добровольно. Но Тилли категорически отказалась от моих услуг, заявив, что это испортит наши отношения, что она хочет видеть во мне брата, а не сиделку. И я испытал постыдное облегчение.
Рэйчел разъезжала на огромном черном с серебром «Харли Дэвидсоне» и, по словам Тилли, относилась к нему, как к своему ребенку, уделяя ему каждую свободную минуту, полируя поверхности и что-то постоянно улучшая. Рэйчел была высокой, с острыми скулами и короткими черными волосами. Она выглядела как гитаристка из женской рок-группы начала восьмидесятых, а мышцы на руках ее были так хорошо развиты, что я даже немного завидовал.
Она вошла в квартиру, бросила шлем на стол, протянула Тилли бутылку в подарочной упаковке и только потом заметила меня.
— Привет, Рэйчел, — приветствовал я ее. — Хорошо отметила Рождество?
Она слегка улыбнулась, при этом ее рука потянулась к губам. У Рэйчел была привычка прикрывать рот, когда она говорила, как будто ей было стыдно за свои зубы, хотя я не замечал, что с ними что-то не так.
— На самом деле, довольно скучно. В основном сидела и слушала, как родители пререкаются между собой. Родители, они такие… — Она покраснела, поняв, что и кому сказала. — Боже, мне очень жаль.
— Не волнуйся об этом, — сказала Тилли, и я поддержал ее.
Рэйчел посмотрела на мою сумку. Я ехал домой на поезде. Я не любил автомагистрали. Мне вообще не нравилось водить машину, и я избегал этого по мере возможности.
— Подбросить до станции? — спросила она.
— Что? На твоем драндулете?
Тилли за моей спиной захихикала:
— Ты такой цыпленок!
— Мне нужен шлем, — сказал я, и Рэйчел улыбнулась, снова прикрывая рот рукой.
— Вон там лежит запасной. Я иногда беру Тилли на прогулку.
— Это просто потрясающе! — воскликнула Тилли, наслаждаясь моим удивленным выражением лица.
— Тогда у меня нет резона отказываться. Вообще-то, я всегда хотел прокатиться на «Харлее».
Я наклонился, чтобы поцеловать Тилли в щеку и попрощаться.
— Расслабься, Эндрю, — проговорила она. — Думаю, тебе понравится, — она махнула мне на прощание. — Удачи в поиске работы. Ты всегда можешь перебраться сюда, если не сможешь выплатить ипотеку.
— Спасибо, сестренка.
Я оседлал чудовищного «Харлея», сверкающего хромом и черным лаком, и ухватился за боковые стороны сиденья. Мотоцикл стартовал резко, и на мгновение мне показалось, что вот-вот слечу с него, поэтому я вынужден был уцепиться за Рэйчел, а она понеслась сквозь плотный поток машин, двигавшихся в сторону города, нарушая скоростной режим и правила, предназначенные для других, простых смертных. Сердце билось в горле, во рту пересохло, но ощущения были волнующими и до странности сексуальными. Я представил себе, как Чарли выглядела бы в кожаном костюме, таком, как на Рэйчел; воображал, как мы с ней мчимся по американским автострадам и Чарли крепко обнимает меня руками за талию, а ветер развевает и путает ее волосы…
— Ну, что скажешь? — спросила Рэйчел, когда я спрыгнул на землю перед станцией.
Я попытался изгнать из головы образ Чарли в черном кожаном костюме.
— Да, это было весело. И немного страшно.
— Значит, это сильнее тебя, — сказала Рэйчел. — Но стоит попробовать, чтобы понять нас, понять, почему мы считаем это лучшим ощущением на свете.
— А кто это «мы»?
— Такие, как я.
— Ты из «Ангелов ада»? — поинтересовался я.
— Нет, мы не ангелы. Во всяком случае, не настоящие. У нас просто байкерский клуб.
— Понятно. — Я представил людей, о которых говорила Рэйчел: длинные волосы, бороды, татуировки, грубоватая манера держаться.
— Эндрю… — она опустила голову.
О-о, подумал я. Когда кто-то обращается так по имени, это редко предвещает нечто хорошее.
— Да?
— У тебя есть еще хотя бы пять минут до поезда, чтобы поговорить?
— Хм… — я взглянул на часы. — На самом деле, даже пятнадцать. А что такое?
Она сошла с мотоцикла.
— Пойдем, выпьем чая, и я все расскажу.
Значит, о Тилли.
Она взяла две чашки чая в станционном буфете, и мы сели за покрытый жирными пятнами пластиковый столик. Меня раздражало выражение лица и интонация Рэйчел. Что-то не так с Тилли, о чем еще я не знаю?