Если останемся живы...

— Я считал вас умнее, Корин. Впрочем, согласен, у вас нет оснований оказывать нам особое доверие Но я приоткрою завесу — совсем чуть-чуть, вы и сами бы поняли это, если бы дали себе труд задуматься. Операция с «Атлантисом» — вовсе не самоцель и не единственное наше предприятие. Это лишь начало многих грандиозных проектов. Да, нам нужны эти десять миллиардов долларов. А вы задумывались, для чего? Чтобы наслаждаться жизнью? О, нет. Чтобы финансировать другие программы, которые чахнут из-за недостатка средств. Наши планы обширны и увлекательны. Поверьте, для такого человека, как вы, не найдется более захватывающего поля деятельности. И для нас вы просто находка. Мы сумеем оценить вас по достоинству.

Корин выслушал его монолог, одновременно анализируя грамотный тактический подход Валентина Петровича. Он предлагал не деньги, точнее, не только деньги. Он предлагал потрясающую игру, невероятную, невиданную партию со всеми спецслужбами мира. По его мнению, Корин — человек игры, человек риска — не мог отказаться от сделанного таким образом предложения. И по-своему он был прав.

Они не учли одного — крови. Той крови, что сплошь заливала тело Саманты Ларрены в жаркую парижскую ночь, и той, что узенькой струйкой стекала с пробитого пулей лба майора Эпилгейта, и той, что пролилась в кабине «Атлантиса», и другой…

Валентин Петрович истолковал молчание Корина как взвешивание всех «за» и «против» и усилил нажим:

— Что касается денег, тут мы не намерены ограничивать вас конкретной суммой. Как нетрудно понять, вскоре деньги перестанут быть для нас проблемой. Просите сколько хотите, а для начала мы можем перечислить в швейцарский банк… Ну, скажем, пять миллионов долларов. Или десять. Как вы на это смотрите?

— Гм… Судя по тому, что вы обхаживаете меня, потеря Берринджера нанесла вам чувствительный удар.

Валентин Петрович фыркнул.

— Берринджер! На подготовительном этапе мы, конечно, не могли обойтись без него, но он — отработанный пар, который все равно пришлось бы стравить, чтобы котел не рванул…

— Я должен подумать, — сказал Корин.

В глазах собеседника заискрились льдинки.

— А вот на раздумье у нас времени нет совсем, Сергей Николаевич. О чем тут думать? Выбор у вас небогатый.

На лужайке развернулся мерседесовский фургон наподобие тех, какие используют под кардиомобили «скорой помощи». Задняя дверца распахнулась. Валентин Петрович жестом приказал Корину садиться в машину и тут же загладил резкость устным приглашением.

— Сейчас мы поедем на дачу, Сергей Николаевич, там и договорим. В городе душновато… Разумеется, мисс Джонсон тоже едет с нами.

— Стефи! — позвал Корин.

Женщина подбежала к «Мерседесу». Молодые люди в кожанках окружили их безмолвным кольцом. Один из них — блондинистый стриженый крепыш — посмотрел на Стефи оценивающе-пристально, что сразу засек Корин.

— Прошу! — торжественно произнес Валентин Петрович, указывая в глубь кузова фургона. Корин и Стефи забрались в автомобиль. Дверь за ними захлопнули и заперли.

Они сидели на обитой кожей скамье, привинченной к стене. Плотно закрытые матовые стекла пропускали достаточно света, но разглядеть сквозь них что-либо было невозможно. Корин благоразумно не пытался их открывать, памятуя о непременных машинах сопровождения. Ему почему-то не хотелось портить отношения с новыми покровителями.

Стефи не спрашивала ни о чем, и Корин не торопился объяснять ей ситуацию — в машине могли быть установлены микрофоны. Но когда они проезжали по какому-то гремящему и дребезжащему мосту, он наклонился к ее уху.

— Мы влипли, Стефи. Не бойся ничего. Постараемся выбраться.

Она робко, благодарно улыбнулась.

«Мерседес» трясло и подбрасывало на ухабах проселочной дороги. Они ехали сорок три минуты — Корин засек время по часам. Когда машина остановилась, снаружи донеслись приглушенные голоса, лязганье засова ворот. «Мерседес» прокатился еще с десяток метров и встал. Дверь отворилась.

Корин вышел на траву голого, лишенного деревьев и построек двора, обнесенного высоким забором перед трехэтажным кирпичным зданием, помог спуститься Стефи. Один из парней в куртках забрал у него кейс, а у Стефи сумочку. Корин состроил презрительную гримасу.

Кроме «Мерседеса», во дворе стояла черная «Волга». Из нее не спеша выбрался Валентин Петрович и сопроводил гостей (или пленников — это зависело от поведения Корина) в дом. Стефи увели на второй этаж в комфортабельную просторную комнату с телевизором «Сони» и видеомагнитофоном. Интерьер дополняли кованые фигурные решетки на окнах. Охранник оставил Стефи одну и повернул ключ в замке ореховой двери.

Корин последовал за хозяином в элегантно обставленный кабинет на первом этаже. Решетки украшали окна и здесь. Валентин Петрович расположился в кожаном кресле в уголке отдыха, кивком предложил Корину составить ему компанию, отодвинул дверцу зеркального бара.

— Что выпьете, Сергей Николаевич? «Картель», «Наполеон», «Метакса»? Все подлинное, из Парижа и Афин.

— Виски, — сказал Корин. — «Баллантайн».

Валентин Петрович достал увесистую квадратную бутылку.