Если пожелаешь

Итан позволил матери жить в фамильном особняке, но по молчаливому соглашению она покидала дом всякий раз, когда кто-то из сыновей приезжал в Лондон. Хью мог бы поклясться, что мать все эти годы подкупала слуг, собирая сведения о нем и его братьях. Ей удалось подмазать всех, кроме Эрскина, дворецкого. Этот неподкупный человек с суровым лицом был предан хозяевам всей душой и ревностно выполнял свою работу, выпроваживая всех посетителей без разбора.

Хью, громыхая сапогами по мраморному полу, сразу же направился в кабинет. Он точно знал, где искать «Либхар нан Суил-Радхарк», Книгу судеб. Она по-прежнему лежала на длинном столе красного дерева, где ее оставил Кортленд. Хью вспомнил, как всего несколько недель назад брат сидел у стола и с горечью, почти умоляюще смотрел на раскрытые страницы.

Увидев книгу, Хью в который раз поразился, что древний фолиант так хорошо сохранился. Безжалостное время пощадило «Либхар», лишь бурые пятна крови навсегда остались на пожелтевших листах.

Когда-то давно, бессчетное множество лет назад, один из предков Хью, провидец, предсказал судьбу десяти поколений Маккарриков и описал в книге историю их жизней, цепь трагедий и триумфов. Все его пророчества сбылись.

Хью знал наизусть слова прорицателя и все же открыл книгу на последней странице, где была начертана судьба его отца…

«Десятому из Карриков:

Прекрасная и нежная супруга, чьи волосы подобны лучам солнца, подарит тебе трех темноволосых и смуглых отпрысков.

Наполнится радостью великой сердце отца, но лишь до той поры, пока не прочтут сыновья эти строки.

Страшись же муж: стоит им увидеть слова пророчества, и молодая жизнь твоя прервется.

Проклятие на юношах лежит.

Обречены они брести во мраке, одни, неся с собою смерть и тлен.

Не знать вовеки радостей любви, супружества, привязанности нежной.

Увянет род твой, ветви их засохнут; не дав плодов.

Смерть и мука ждет тех, кого застигнет их пробуждение…»

Две последние строки невозможно было разобрать: на странице расплылось кровавое пятно. Засохшую кровь так и не удалось стереть.

«Цепь трагедий и триумфов?» Хью устало вздохнул. На долю братьев Маккаррик выпали одни лишь трагедии. Ни один из них не произвел на свет потомства. Проклятые еще до рождения, обреченные губить и сокрушать все, что им дорого, они убили отца, прочитав Книгу судеб.

Хью медленно провел пальцем по хрусткому пергаменту и содрогнулся. Кожа покрылась холодным липким потом. Книга судеб обладала особой темной силой, явственной, почти осязаемой. Последний, кто касался ее страниц (не считая членов клана), в ужасе отшатнулся, осенив себя крестным знамением.

Хью с отвращением захлопнул книгу и направился в спальню собирать вещи. Ему не верилось, что Уэйленду действительно удастся уговорить Джейн, не прибегая к шантажу…

– Какого черта ты делаешь? – рявкнул Итан, появляясь в дверях. Угрюмо насупившись, он смотрел, как Хью перекладывает одежду из гардероба в кожаную дорожную сумку.

– Я уезжаю из Лондона.

– С ней?

– Да. Уэйленд попросил меня… жениться на Джейн и увезти ее подальше отсюда. – Хью говорил сухо, будто защищался.

– Нет, только не это. Опять! – Лицо Итана покраснело от гнева, и шрам обозначился белой кривой чертой. – Мы только что заставили Кортленда расстаться с женщиной, а теперь ты хочешь сбежать с Джейн?

– Следи лучше за собой, – огрызнулся Хью, сгребая в охапку рубашки. – Мне показалось, что прошлой ночью ты всерьез заинтересовался той девчонкой. Ты смотрел на нее особым взглядом, не как на других женщин.

– Я всего лишь играл с маленькой блондиночкой. А вы с Кортом всегда хотели большего. – Итан рассеянно потер шрам. «Возможно, после вчерашней ночи он снова возненавидел свое уродство. Или девица дала ему пощечину? Уж лучше последнее», – решил про себя Хью.

– Я согласился жениться на Джейн. Временно, пока ты не схватишь Грея и буря, поднятая вокруг списков, не уляжется. Я объявил Уэйленду, что в будущем собираюсь аннулировать брак, и он не стал возражать.

Итан недоверчиво покачал головой:

– Ты не способен рассуждать трезво. Ты только раз взглянул на нее после стольких лет и тотчас потерял голову. Господи Боже, и клан еще считает тебя здравомыслящим!

– Я вполне благоразумен, – прорычал Хью и с такой яростью затолкал рубашки в сумку, что едва не порвал ее.