Если счастье близко

– Я помню, что обещала рассказать, – сказала она, помолчав, и промежду прочим прибавила: – Петух в вине – как ты хотел.

Лари поставила тарелку с мясом и шампиньонами возле Ростислава и присела на диванчик.

– Мой бывший коллега сейчас в тюрьме, – заговорила Лари, усевшись. – И попал он туда, в принципе, по закону.

Глава 24.

После того, как Диму подставили в университете, он поменялся. Обозлился, стал холодным и закрытым. Так часто с теми, с кем несправедливо обошлись.

Адвокаты есть разные. И некоторые из них имеют успех только потому, что научились договариваться с органами следствия. Дмитрий Николаевич стал таким адвокатом. Он мне ничего не говорил долгое время. Может, стыдился. А, может, не считал нужным откровенничать. Возможно, и признался только потому, что был в ту минуту слишком пьян. Или чувствовал, что его вот-вот разоблачат, и я все равно узнаю.

Мы отдыхали в Греции. Дима – тот самый молодой человек, с которым я в третий раз побывала в этих прекрасных местах.

В один июльский вечер позвонил и сообщил, что у него горящий тур на Крит. Спросил, хочу ли я составить компанию. Его предложение полететь в Грецию меня удивило. На вопрос, почему он не летит с женой, сухо ответил, что у нее плотный график. Я согласилась. В конце концов, почему бы и не полететь с другом, отдохнуть.

В первый же день, как прилетели на курорт Ханья, на Крите, он признался, что с женой у него отношения разладились. А на второй день за ужином Дима рассказал, почему он востребованный адвокат и как решает дела со следователями. Я минут десять молчала – не знала, что сказать. Ошарашил так ошарашил! Не хотела верить, даже попыталась перевести все в шутку. Но когда поняла, что он – всерьез, расстроилась.

– Признаться, не знаю, что сказать, Дима.

Он налил водку в рюмку, выпил сам.

– Понимаю, – проговорил он в смятении.

– Но как ты решился, Дима? – все еще недоумевала я. – Ты, ярый противник коррупции, стал по ту сторону баррикад. Разве такое бывает?

– Бывает. Когда от тюрьмы надо спасти близкого человека, на все готов.

– Близкого человека? Я чего-то не знаю.

– Ну да, – Дима прожевал виноградинку, потом продолжил: – До женитьбы я встречался с девушкой, Оксаной. Любили друг друга, как в женских романах. Расстались спустя два года отношений. Разошлись мирно, без слез и упреков. По-дружески, так сказать. Я ее часто вспоминал и всегда – с теплом. Полгода проработал в адвокатской палате, когда меня назначили адвокатом по уголовному делу – сбыт наркотиков несовершеннолетним. Обвиняемая – моя бывшая. Я, конечно, охренел, когда увидел Оксану. Три часа говорили с ней. Узнал, что она связалась с наркоторговцем. Сначала вроде бы она и не знала, чем он занимается. А когда дело дошло до свадьбы, он признался, обещал бросить это грязное дело, как только найдет нормальную работу. Оксанка поверила. Родился ребенок. Муж работал на стройке долгое время, потом на каком-то заводе, потом – в клубе, охранником. Как-то он заболел, положили в больницу. За день до выписки позвонил и попросил Оксану срочно-обморочно передать товарищу коробку с какими-то карточками. Та без всякого взяла коробку, мелкого завезла к родителям на часок и поехала в клуб на встречу. После того, как она передала пареньку коробку, тот сунул ей пачку денег. В общем, их задержали. В коробке, оказывается, был кокаин. Оксана клялась, что понятия не имела, что везет наркотики. Я ей поверил, стало по-человечески жалко. Помню ее такой милашкой и душкой; добрая, веселая, озорная. Она – не преступница. На лице написано. Но все улики против нее. Мужа допрашивали. Тот, мудак, руками разводил, охал – ни о чем ее не просил, и знать не знал, что жена промышляет. Как он ушел от следствия, ума не приложу. Но на него ничего не нашли. Тот молоденький парень, которому она передала коробку, заявил, что с ней и должен был встретиться. Более чем странно, – Дима пожал плечами, вздохнул и прибавил: – Оксане грозил реальный срок. Я не хотел рисковать. Поэтому договорился со следователями.

Дима замолчал, посмотрел на меня онемевшую, потом прибавил, что так, помаленьку, и стал на путь адвоката, который носит взятки.

– Знаешь, – сказал он мне напоследок, – половина моих клиентов – это те, кого несправедливо обвинили или подставили, как и меня когда-то, а другая половина – если и оступились, то по чистой случайности, по ошибке, которую они искренне не намерены повторять. Я не творю зло, я предотвращаю зло. Никого еще тюрьма не сделала лучше, – Дима опять налил себе водки, опять сам выпил, закусив виноградом, немного помолчал и прибавил: – Наше правосудие – репрессивное. Оправдательных приговоров – с гулькин нос. Ты и сама знаешь, органы следствия и суд – одна команда... Неправильно выносить обвинительный приговор только потому, что оправдательным приговором испортишь статистику. За показательными цифрами, вообще-то, живые люди и их судьбы.