Если сердце верит

— Я не закончила. Ты хотела знать все, так вот теперь слушай. Мы похоронили Филипа рядом с другими нашими родственниками. Люди в Линсворте сказали, что ему негоже лежать рядом с приличными гражданами, но Селия не стала бы хоронить его где-то в другом месте. Ведь она тоже любила его. И обвиняла себя в том, что случилось. Она по-прежнему считала себя в ответе за всех нас, а тут это… Мы с ней сблизились, потому что она разделяла мою скорбь, а я хотела ей помочь. И вот я бросила школу и пошла в офис лесопильной компании, где работала моя мать. Это было нелегко. Ведь все в городе знали, что произошло. Кроме Селии и меня, в компании работали одни мужчины. Когда я проходила мимо, они смотрели на меня. Некоторые отпускали замечания, пытались ущипнуть или даже шлепнуть. Для них это была своего рода игра, словно они хотели узнать, что еще им будет позволено. Они приглашали меня с собой, но, хотя я всякий раз отказывалась, от этого становилось еще хуже. Конечно, сойдясь с кем-нибудь из них, я обрела бы хоть какую-то защиту. Но я старалась вести себя правильно, поэтому меня травили. Вскоре стало очевидно, что мне нельзя там оставаться. Ни в офисе, ни в городе. Мы пытались придумать, куда нам податься и что делать, как вдруг появился Джордж. Он хотел купить у нашего босса оборудование. Мы с ним говорили довольно долго, поэтому я успела выяснить, что он холост. Мы с мамой сразу поняли: если он задержится в наших краях, то узнает обо всем и не захочет со мной общаться. И тогда мы с Селией пошли и купили мне несколько красивых платьев на те деньги, что оставил Филип. А потом Селия отправила меня в Лейк-Генри сопровождать груз. Оттуда я вернулась и доставила хозяину подписанные покупателем документы, а после еще раз поехала туда с распиской. Мне тогда пришлось немало поколесить взад-вперед. За эти дни я наездила по самым захолустным дорогам столько, сколько ты тут и за месяц не успеешь.

Воспоминания немного приободрили Майду.

— Я ведь тогда играла роль. Играла лучше, чем тебе когда-либо доводилось, потому что от этого зависела вся моя жизнь. Я создавала образ женщины интеллигентной и умевшей держаться, вести хозяйство и домовые книги и… и угодить мужчине. Эта дама с безупречным прошлым всегда поступала правильно. Она всегда поступала только правильно. И твой отец влюбился в эту женщину. Вот кем я стала с тех пор.

Майда стиснула зубы, посмотрела на дочь и продолжила:

— Я знала, каково это, когда на тебя смотрят. А ты… Ты начала петь на публике, привлекая к себе плотоядные взоры. И что, ты думаешь, я чувствовала, когда тебя застали с Донни Киплингом? Неужели, по-твоему, я не видела, что ты повторяешь мои ошибки? Только ты не нашла своего Джорджа. Ты ухудшила все, поехав в Нью-Йорк, но мне хотя бы не приходилось наблюдать за тобой. До сих пор не приходилось. Как тебе кажется, что я почувствовала, когда газетчики начали раскапывать маленькие грязные делишки из твоего прошлого? Как полагаешь, я не боялась, что они, копнув чуть поглубже, обнаружат кое-что, касающееся меня? Никто из местных ничего не знает. Когда Селия сюда приехала, она тоже начала все с нуля. Мы никогда не говорили о прошлом. Мы просто стерли его, как старую надпись с грифельной доски.

— Никто ничего не узнает, — заверила ее Лили.

— Здесь вся моя жизнь. Хорошая жизнь. Здесь мои друзья и бизнес. У меня есть имя.

— Никто ничего не узнает, — повторила Лили.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что теперь речь пойдет не обо мне, а о Терри Салливане.

Майда открыла рот, снова закрыла, потом прижала ладонь к губам, внезапно ужаснувшись тому, что теперь о ее тайне знает дочь.

— Все будет хорошо, — шепнула Лили, шагнув вперед, но Майда отшатнулась.

Лили ощутила необходимость прикоснуться к ней. Больше чем когда бы то ни было. Снова сделав шаг вперед, она сказала:

— Это не меняет моих чувств…

Но Майда уже заторопилась наверх.

Лили последовала за ней до лестницы, но не посмела подняться.

— Это было очень давно! — крикнула она. — И ты уже с-с-сверх всякой меры наказала себя за все. Ты была хорошей женой для папы и хорошей матерью для нас. А теперь… П-п-посмотри на себя. Ведь ты ведешь отцовский бизнес чуть ли не лучше, чем он сам.

Но Майда уже ушла.

— *

Лили поняла, что увиденный ею ужас на лице матери будет преследовать ее всю жизнь. Похоже, они стали, наконец, равноправными человеческими существами. В этот миг потрясенная Лили осознала, что у Майды не больше ответов на сложные вопросы, чем у нее самой.

Постояв у лестницы, она села на нижнюю ступеньку. Ей хотелось подняться наверх, сказать спасибо за то, что Майда поделилась своими тайнами. Ведь это многое объясняло в их отношениях. Лили хотела поблагодарить мать за доверие, заверить в том, что никто ничего не узнает. Но Лили не смела подняться и ненавидела себя за это. С ней все еще оставался страх — страх быть отвергнутой.

Но время шло. Было уже почти четыре. Оставалось принять душ, переодеться и добраться до офиса Джона.