Если случится чудо

Я пытаюсь расставить все точки над «и». Лучше быстро и болезненно, чем медленно и мучительно. Если я разобью ей сердце разом, она склеит его заново и забудет. Если примусь терзать его постепенно, она будет лелеять свои глупые мечты в ожидании, что когда-нибудь те сбудутся. Ни за что. Не важно, хочет меня Рори или нет. Я никогда не буду с Кэт.

Я отхожу в сторону, вставляю ключ в замок и закрываю за собой дверь, оставляя Кэт на улице. Потом бреду в тусклую дедушкину гостиную, беру телефонную книгу с кофейного столика, сажусь на диван и набираю номер Дебби Дженкинс.

– Алло?

– Мисс Дженкинс?

– Кто это?

– Меня зовут Мэл. Мэлаки. Я внук отца Доэрти.

Я жду, что она сделает вид, будто узнала меня. Знаю, что она знакома с моим дедом. Но вместо того чтобы хоть как-то поздороваться, она просто молчит. Тишина как гвоздь, царапающий классную доску. Я заваливаю ее словами, лихорадочно пытаясь заполнить пустоту:

– Я звоню, потому что… ну, хотел узнать, как дела у Рори. Она приезжала к нам, и мы провели некоторое время вместе, и она была очень взволнована, и…

Недоумок, давай еще больше этих «и» в предложении.

За такую речь мне надо надавать по башке. Какого хрена со мной творится? Но Дебби до сих пор ничего не говорит, и теперь я пытаюсь понять, какого хрена творится с ней. Я подсчитываю, сколько глупостей сейчас произношу, и в голову приходит мысль, что я прохожу собеседование.

– В общем, она дома? – прокашливаюсь я.

– Нет, – отрезает Дебби Дженкинс.

Снова тишина. Рори Дженкинс презирает свою мать, и теперь я понимаю почему.

– Пожалуйста, не могли бы вы дать ее номер?

– Мэлаки… – Она громко вздыхает. – Послушай, я знаю, что у тебя и моей дочери… кое-что было. У нас не такие холодные отношения, как она обычно преподносит людям. Рори неопытна, впечатлительна и безнадежно романтична. Уверена, вы оба решили, что все это выльется во что-то грандиозное, но, только между нами, давай признаем, у вас совсем нет будущего, согласен?

Я разрываюсь между тем, чтобы грубо послать ее и умолять о пощаде. Я бы не стал звонить, если бы думал, что у нас нет будущего.

Дебби продолжает:

– Она переехала. Учится в колледже. Встречается…

– Встречается? – рявкаю я.

– Угу. – На том конце провода Дебби щелкает зажигалкой. – Кстати, с очень приятным парнем. На самом деле она точно не будет возражать, если я отправлю тебе сделанные ею фото. Они где-то валяются в ее комнате. Она так и не забрала их с собой. Хочешь? Для сохранности?

Я чувствую, как в заднем кармане джинсов выжигает дыру салфетка с нашим договором. Я всюду таскаю ее с собой, словно ожидаю увидеть Рори в Толке или в Дублине и помахать салфеткой у нее перед носом.

Видишь? Помнишь? Нам суждено быть вместе.

Гордость убеждает сказать Дебби, что она может засунуть эти нежеланные фото туда, куда солнышко не заглядывает, но самолюбие – это роскошь, которую не могут себе позволить разбитые сердца.

– Пришлите, пожалуйста, – бормочу я.

Я начинаю диктовать ей мой адрес, но она говорит, что отправит их отцу Доэрти. Вообще-то так даже лучше, потому что мой дом самый дальний в деревне и почта часто теряется в пути.

– Как она поживает? – снова спрашиваю я до того, как Дебби решает повесить трубку.

Ничего не могу с собой поделать, хотя начинаю верить всем этим словам Кэтлин о мимолетном романе. А то, что Рори сама предложила отношения на расстоянии? Так она поддалась моменту. Яснее ясного, что волшебство для нее быстро развеялось.

– Я же сказала, Мэлаки. У нее все прекрасно.

– Могу я иногда звонить вам, чтобы справиться, что у нее все хорошо?

Вешай трубку, жалкий кусок дерьма.

– Сомневаюсь, что это хорошая идея, – оправдывается Дебби. – Будет лучше, если Рори оставит Ирландию в прошлом.

– Ладно.

– Пока.

Сегодня я получил обещанные Дебби Дженкинс фотографии. После нашего телефонного разговора я каждый божий день забегал к деду домой и выжидал. Фотографии прибыли через два месяца. Два месяца я был идиотом на воздержании и в прескверном настроении. Два месяца я нарушал каждое правило нашего дурацкого договора.

Я искал Рори в социальных сетях, но у нее не было там аккаунтов. Или они были, но не под ее настоящим именем.

Я подписался на новостную рассылку ее колледжа, потому что иногда там упоминались студенты, и радовался, видя ее имя. Она выиграла два конкурса фотографий и помогла снять короткометражный студенческий фильм.

Однако я оказался совершенно не готов, когда перевернул фотографии (кстати, отличного качества) и увидел сделанные ею подписи.

Первый снимок, где я пою на улице: «Он жуткий бабник и тако-о-ой пошляк».

Второй снимок, где я стою на пороге «Кабаньей головы» и позирую как Мэрилин Монро: «Он болтливый и иногда несет какую-то околесицу».