Если смерть проснется

Прожад наконец завершил невеселый рассказ. На миг повисла тишина, затем все заговорили разом. Навко прислушался — и махнул рукой. Кто-то опасался за верность стражи в Детинце, кто-то вспоминал, как во время прошлого мятежа рвали на части нескольких, не успевших убежать, кеевых мужей. Бежать! Это слово еще никто не произнес, но оно витало в воздухе, было на устах… Навко взглянул на Улада. Кей был похож на затравленного волка. Даже не волка — на злого перепуганного щенка.

В дверь вбежал кмет, быстро поклонился, подошел к Прожаду и что-то долго шептал ему на ухо. Шум стих. Тысяцкий медленно встал.

— Они идут сюда.

Никто не потребовал объяснений. «Они» шли на Детинец. Навко похолодел. Бежать поздно — городские ворота наверняка захвачены. Где же его кметы?

— М-мы пойдем на стены!

Улад встал, но остальные даже не заметили этого. Кей растерянно оглянулся, лицо его побелело…

— Я здесь, Светлый!

В первый миг Улад не услышал, затем по его лицу мелькнула растерянная улыбка:

— Ивор! Чт-то д-делать, Ивор? П-прожад г-говорит…

По тому, как Волчонок с трудом произносил каждое слово, стало ясно — Кей действительно растерялся.

— Если п-пойти на стены…

Навко прикинул. Детинец окружен стенами с трех сторон. С четвертой — Червоная площадь, там только ворота.

— Они не пойдут штурмовать стены. Светлый! Надо поставить кметов на площади.

— Но П-прожад говорит, что к-кметы ненадежны…

Старый пес не был трусом. Если он говорит… Навко оглянулся, и вдруг заметил синюшную рожу Лапака. Тысячник стоял в дверях, пытаясь разглядеть в творившейся суете своего хозяина.

— Мои кметы надежны, Светлый! На душе отлегло. Лапак здесь, значит, здесь и пять сотен стрелков с гочтаками!..

— Не слушай его, Светлый! — Прожад оттеснил Навко крепким плечом, став между ним и Ула-дом. — Не верь волотичу! Уходить надо…

Улад растерянно поглядел на тысяцкого, затем — на палатина… Навко улыбнулся.

— Т-ты! — рука в перчатке тонкой кожи указала на Навко. — Т-ты теперь — савматский тысяцкий! Д-действуй, Ивор!

На миг Навко почувствовал гордость и что-то, похожее на злую радость. Вот так, седой пес! Вот тебе и волотич! Но тут же опомнился. Чем гордиться? Стать тысяцким у Рыжего Волчонка?

Впрочем, на рассуждения времени не оставалось. Лапак ждал, и Навко, подозвав его, начал быстро объяснять задачу. Лапак кивал, вежливо дыша в сторону, но перегарный дух все равно заставлял Навко морщиться.

Когда кметы только начали строиться, прикрывая дворцовые ворота, на другом краю площади уже показалась толпа. Навко, стоявший рядом с Уладом у самых ворот, вполголоса выругался: опоздали! Если мятежники сейчас пойдут на приступ…

К счастью, этого не случилось. Толпа наступала медленно, постепенно заполняя площадь. Минуты текли за минутами, и Навко облегченно вздохнул. Его сотни уже выстроились — в три ряда, плечом к плечу. Гочтаки стояли у левой ноги, тусклое солнце сверкало на высоких шлемах. Навко даже пожалел, что кметы не успели прикрепить знаки коловрата на кольчуги. Неплохое было б начало…

Улад что-то спрашивал, но понять его было трудно — Кей заикался. Впрочем, Навко и не старался особо прислушиваться. Сейчас мятежники атакуют. Должны! В обход идти долго, там — стены. Прямой путь — самый верный, к тому же они не знают о самострелах. Бить еще рано, лучше подпустить поближе — тогда «капли» пробьют насквозь даже сполотский доспех.

…Внезапно ему показалось, что дворец стал меньше, сузилась площадь, исчезли высокие дома по краям. И вот уже перед ним не Кеев Детинец, а Моцная площадь Коростеня. Мятежники — дети Матери Болот — идут в атаку, а он стоит рядом с Рыжим Волчонком…

Но наваждение тут же сгинуло. Перед ним не волотичи! Не сиверы, не харпы и не улебы. Это сполоты! Враги, веками душившие его народ. Он — не изменник. Он — мститель!

Толпа надвигалась медленно, грозно, неотвратимо. Площадь была велика, и людей собралось не меньше пяти тысяч. Почти все — крепкие мужчины, многие с оружием, некоторые — в полном доспехе. Шедшие первыми несли большие ростовые щиты. Навко понял, что мятеж не возник сам собою — такие щиты надо изготавливать не один день. Люди шли молча, угрюмо, но внезапно над площадью пронесся крик:

— Смерть Уладу!

— Смерть! Смерть самозванцу! — откликнулись сотни голосов.

Навко заметил, как побелело лицо Волчонка. Увидел и другое — рядом с ними никого нет. Даже Прожад куда-то исчез. Конечно, стоять здесь страшно. Толпа снесет все, тонкая линия кметов не казалась серьезным препятствием. И все-таки Навко усмехнулся: герои! Бросили своего Кея!

Внезапно из полуоткрытых ворот выскочил кто-то в коротком военном плаще и бегом бросился к Уладу.

— Светлый!

Навко узнал Милену, хотел сказать, чтобы девушка немедленно уходила, но площадь вновь огласилась криком:

— Кей Войчемир! Кей Войчемир! Смерть Уладу! Девушка отшатнулась, но сдержалась и взяла Кея за руку. Улад стоял, весь белый, и Навко внезапно почувствовал что-то, похожее на уважение. Волчонку страшно, но он остался здесь. Сварг — Рыжий Волк — и тот бежал!