Если смерть проснется

— Об этом знали те двенадцать, что были ночью рядом с Жихославом. Десятерых из них казнил мой отец. Двое поклялись молчать, но сейчас я освобождаю их от клятвы. Подтвердите мои слова!

— Да, Светлый, — отозвался старый дедич, стоявший в дальнем углу. — Я, Велен сын Горая, был в ту ночь в Кеевых палатах. Кей Жихослав стал Светлым согласно всем обычаям…

— Я, Килян сын Ольши, подтверждаю, — отозвался другой, скрытый полумраком. — Я молчал, поклявшись под угрозой смерти, чтобы сохранить себя и свою семью.

— Поскольку Кей Жихослав стал Светлым, хотя и пробыл им всего несколько часов, согласно Кееву обычаю и лествичному праву после смерти моего отца, Кея Мезанмира, престол должен наследовать сын Жихослава — Кей Войчемир.

Десятки голосов заглушили слова Сварга. Люди растерянно переглядывались, недоуменно глядя то на умирающего, то на застывшего у его ложа Войчу. Войчемир стоял ни жив ни мертв. Происходило что-то страшное, невозможное…

— Вот тебе и ответ, братан! — на лице Сварга мелькнула улыбка. — Вот почему все искали твоей смерти! Я обманул тебя, хотя знал правду… Прости.

В голове у Войчи все смешалось, но постепенно приходила ясность. Сын Жихослава! Вот что все это значило! Расспросы Тай-Тэнгри, слова Рацимира, его странный сон… И меч, подаренный братом!

— Я оставляю тебе плохое наследство, Войча! — Сварг вновь улыбнулся и попытался привстать:

— Слушайте все! Я — Светлый, и я еще жив! В комнате вновь настала тишина.

— Мы, сыновья Мезанмира, скрыли правду и тем нарушили Кеев закон и волю богов. За это мы покараны — и наша родина стоит на краю бездны. Все, что я могу — передать престол законному наследнику. Иного пути спасти Орию нет. Поклянитесь, что будете служить Светлому Кею Войчемиру, как служили мне!

Никто не сдвинулся с места. Да и Войче более, всего хотелось бежать отсюда — подальше, в глушь, в пустой Акелон, даже к Змеям. Проклятый Венец, погубивший отца, братьев — всех, кто протягивал к нему руку! Зачем Сварг вспомнил об этом?

Шли минуты, но никто не произнес ни слова. Но вот раздался негромкий спокойный голос:

— Клянусь брату моему и повелителю Светлому Кею Войчемиру служить.

Челеди шагнула к Войче, низко поклонилась:

— Прими мою присягу, Светлый… А вы, дедичи сполотские, — она резко обернулась, и в голосе ее зазвучал гнев. — Кому служить будете? Уладу-убийце? Не думайте — мальчишка не простит вас!

По толпе прошел шорох, наконец один из тысячников шагнул вперед, преклонил колено:

— Присягаю тебе. Светлый Кей Войчемир!

— Присягаю… Присягаю… Присягаю…— эхом отозвалось вокруг. Но большинство молчало, и Войча понял — за ним пойдут немногие. Войска Улада уже заняли Савмат…

Внезапно дедич, стоявший у изголовья Сварга, резко выпрямился и поднял руку:

— Плачьте, мужи сполотские! Светлый Кей Сварг умер! И сразу же о Войче забыли. К ложу умершего стали протискиваться дедичи в пышных шубах кланялись, целовали руку — и спешили уйти. Войча отошел к стене, не зная, что делать. Наверное, надо обратиться к этим людям, напомнить о праве, об обычае. Но он уже понимал — бесполезно. Те, кто собрался здесь, уже все решили. Краем глаза он заметил, как рядом оказался присягнувший ему тысячник, еще двое дедичей, какой-то сотник. И это было все…

Вскоре комната опустела. Лишь несколько человек остались у ложа покойного. Войча шагнул вперед, поклонился брату, поцеловал холодеющий лоб, сжатые посиневшие губы.

— Прощай, братан…

Он вспомнил о Челеди, оглянулся, но Кейна куда-то исчезла. Один из дедичей негромко кашлянул:

— Хоронить здесь придется.

— Да…— вздохнул Войча. — Надо.

— Мы все сделаем, Светлый.

Войча хотел поблагодарить, но внезапно послышался сдавленный крик. В дверях стояла Порада.

Войчемир хотел что-то сказать, утешить, но слова застряли в горле. Что тут скажешь? Порада несколько мгновений постояла, затем медленно подошла к ложу и вдруг упала, вцепившись руками в мертвое тело. Она плакала беззвучно, мотая головой, светлые волосы рассыпались по плечам, закрывая лицо. Наконец послышался сдавленный голос:

— Меня… Меня зачем оставил?

Порада всхлипнула, уткнулась лицом в неподвижную руку, белевшую на темно-красном покрывале, и заговорила мерно, распевно, качая головой в такт словам:

Зачем ты, горе, на меня упало-скатилося? Подломило, горе, ты мне ноженьки! Не на что спереться-опереться мне! Осталась я одна на всем свете широком! Забрало ты, горе злое, друга любимого, дорогого! А без него, без милого, нет ни заступа, ни прощи! Черны думы, черны люди, черны дела на меня идут! Лучше бы тебе, горе черное, взять меня саму! А не милого моего Кея — Ясно Солнышко! Чья рука смерть принесла — пусть он дня не проживет!

Войча хотел уйти, чтобы не мешать той, что пришла оплакать умершего, но внезапно вздрогнул — рядом стояла Челеди. Скуластое лицо подергивалось, уголки узких губ кривились:

— Ты и сюда прийти, сука волотичская? Кейна дернула рукой. Тускло блеснула сталь. Порада охнула, медленно сползла на пол. Челеди схватила ее за волосы, оттащила тело от ложа:

— Не тебе над моим мужем выть!

— Кейна! — запоздало крикнул Войча, но Челеди гордо подняла голову: