Если совершено убийство

— Давайте подумаем: сегодня вторник. Что, если в субботу вечером? Приходите в половине девятого, немного выпьем и вместе посмотрим карты. А сейчас, может быть, подвезти вас куда-нибудь?

Но Уэксфорд отказался от последнего предложения. Этот человек был так добр и радушен, что представиться ему сейчас инспектором, да еще связанным с полицейской частью Кенберн-Вейл, означало бы оказаться в его глазах шпионом.

Однако вместо того, чтобы вернуться в полицейскую часть, Уэксфорд пошел в восточном направлении вдоль Ламмас-Гроув, решив отыскать магазин «Ситансаунд». Припаркованная полицейская машина указала ему на магазин раньше, чем вывеска. За рулем сидел сержант Клементс. Он радостно поприветствовал Уэксфорда:

— Вы уже пообедали, сэр?

— Я подумал, что смогу сделать это в вашей столовой, — ответил, усаживаясь рядом с ним, старший инспектор. — Что вы мне посоветуете?

— Я всегда стараюсь обедать дома, если есть возможность. Я живу здесь за углом. Мне нравится видеться с мальчишкой — ведь он уже спит, когда я возвращаюсь с работы.

— Вашим сыном?

Клементс ответил не сразу. Он пристально смотрел на молодого человека, выгружавшего что-то из фургона «Ситансаунд», но Уэксфорду показалось, что сержант делает вид, будто отвлекся от разговора, поэтому повторил свой вопрос. Здоровый розовый цвет щек Клементса сменился темно-красным. Откашлявшись, он объяснил:

— На самом деле мы хотим его усыновить. Нам дали его на три месяца — испытательный срок, но его мать уже подписала согласие, и на будущей неделе мы получим постановление. — Руки сержанта медленно скользили по рулю. — Если его мать передумает, это, наверное, убьет мою жену.

Его растерянность и неуверенность передались и Уэксфорду, однако в этом он ничем не мог помочь собеседнику.

— Ну, если она дала согласие…

— Да, конечно, сэр. Именно это я и говорю жене. На девяносто девять процентов это так. Все оформлено в официальных инстанциях, но бывает, что родные матери меняют решение в последнюю минуту, и тогда суд на их стороне, даже если эта мать давала письменное согласие.

— Вы знаете мать ребенка?

— Нет, сэр, так же как и она нас. Для нее мы — лишь порядковый номер. Это делается через так называемого агента по надзору из органов опеки; на самом деле нам дали испытательный срок. Когда наступит назначенный день, мы с женой должны будем пойти в суд; жена будет сидеть с мальчиком на коленях, — милая деталь, не правда ли? — потом вынесут постановление, и ребенок станет нашим навсегда, как будто это наш собственный сын. — Голос Клементса дрогнул. — Однако ничто не может помочь изгнать мысль, что существует один процент вероятности — что-то может пойти не так.

Уэксфорд уже начал жалеть, что затронул эту тему. Руль, по которому скользили руки сержанта, стал влажным, и Уэксфорд заметил, как пульсирует вена на его левом виске. Когда Клементс произнес последние слова, показалось, что он вот-вот расплачется.

— Как я понял, мистер Форчун сейчас находится в магазине? — спросил Уэксфорд, меняя тему разговора. — А что это за парень в фургоне?

— Это Брайан Грегсон, сэр. По-моему, вам о нем говорили. У него хорошие друзья — все они постарались обеспечить ему алиби. — Сержант уже переключился с личных проблем на расследуемое дело, поэтому голос его стал спокойнее. — Это один из инженеров «Ситансаунда» — единственный холостяк.

Уэксфорд припомнил, что Говард упоминал о Грегсоне, но только по делу, а не по фамилии.

— А что известно о его алиби и почему оно ему необходимо? — спросил он.

— Он чуть ли не единственный мужчина, который общался с так называемой Лавди Морган.

Траппер, смотритель кладбища, видел, как Грегсон однажды вечером подвозил ее на фургоне домой, а один из техников сказал, что этот парень иногда разговаривал с ней в магазине.

— Негусто, не правда ли? — заметил Уэксфорд.

— Да и с алиби на тот вечер в пятницу у него тоже негусто. Он утверждает, что был в «Сайк-клаб» в Ноттинг-Хилл — это местечко, куда заходят выпить, сэр. Бог знает что еще они делают там, но эти четверо негодяев говорят, будто он находился там вместе с ними с семи до девяти. Трое из них уже были под следствием. Нельзя верить ни единому их слову. Ну посмотрите на него, сэр! Вам не кажется, что ему есть что скрывать?

Брайан Грегсон был изящным, красивым молодым человеком и выглядел моложе своего возраста (по словам Говарда, ему было двадцать два года). Его тонкие, как у подростка, руки казались слишком слабыми для того, чтобы поднимать ящики, которые он перетаскивал из фургона в магазин. На взгляд Уэксфорда, у него был вид человека, который полагал, что если он будет суетиться, создавая впечатление поглощенного выполнением трудной работы, то сможет остаться незамеченным и избежать назойливого внимания представителей власти. Но как бы он ни старался бегать туда и обратно со своим грузом, его работа неизбежно должна была прерваться: когда он в очередной раз приблизился к кузову фургона, исподволь поглядывая на полицейскую машину, из «Ситансаунда» вышел рыжеволосый человек с резкими чертами лица, кивнул ему и позвал:

— Грегсон! На минуточку!