Если стены тебя не касаются, они не давят

Тамлен взял отчима за руку и пошёл с ним к выходу. Крис благодарил Бога за то, что брат хотя бы ходить научился. Одной проблемой меньше. Долгое время мальчик думал, что этот недоразвитый эльф так и будет только ползать туда-сюда, а если и встанет на ноги, то будет постоянно падать и биться обо всё коленками и локтями, устраивая завывания и слёзы. Однако мелкий и ходил, и даже бегал аккуратно. Даже если он и ударялся, то не плакал, лишь поджимал свои тонкие губы, шмыгал носом, а затем продолжал бегать. Он вообще был довольно тихим, только постоянно лез под руку. Всё ему было интересно и нужно. Может, и хорошо, что он не говорит, а то постоянных вопросов «что» и «почему» было бы не избежать.

Придя домой, Крис сразу предложил отчиму пойти поспать, а сам вызвался взять на себя присмотр за братом. Ну как, присмотр… Он просто усадил мелкого за стол, дал ему цветные карандаши, тетрадки, а сам ушёл в зал к матери, которая лежала на диване и пустым взглядом таращилась в телек.

– Как дела, мам? – Спросил мальчик у женщины, пока собирал вокруг дивана пустые бутылки и банки.

– Да опять эти! Всё им неймётся. Твари! Сама бы всех перестреляла.

Мальчик посмотрел на экран, где, как обычно, шли новости, вздохнул и понимающе кивнул. Пару лет назад Крис понял, что от отчима от внимания не добьётся и решил попробовать наладить отношения с мамой. Раньше, когда она пила, он боялся её, а тогда понял, что нужно лишь найти к ней подход. Не спорить, не осуждать, не мешаться, не задавать слишком много вопросов и во всём с ней соглашаться.

– Ну что, приняли этого ушлёпка в сад?

– Нет конечно. -Отозвался Крис. – Как ты и говорила.

– Как я и говорила! – Более громко сказала женщина и с трудом поменяла позу.

После рождения младшего брата, она сильно набрала в весе, стала более шумной и злой, но и с этим мальчик научился мириться. Вообще мама была не такой уж глупой, как ему раньше казалось. Иногда, она говорила с ним о своей старой жизни, до его рождения. В половину из них Крис не верил, но всё равно каждый раз слушал, кивал и запоминал.

– Свалились вы двое на мою голову…

Вот опять.

– Если бы не твой батька, цыган, я бы уже жила в Москве, закончила бы институт, работала бы в больнице.

– Кем?

– Да хоть медсестрой! Я же хотела в медицинский поступать, готовилась. А потом появился этот Толик черномазый. Кудрявый, крепкий, глаза голубые-голубые. Ну я, молодая, и влюбилась. Дура. Он мне всё в уши ссал. «Не нужен тебе университет, Сашка, я тебя обеспечу, я буду работать, а ты цветочки сажать». Досажалась, блин, цветочков… Вот у меня, один сорняк… – Она махнула рукой в сторону Криса. – И второй сорняк.

Мама часто рассказывала про его настоящего отца, но никогда о том, как они разошлись и почему. Мальчика съедало любопытство, но он старался не задавать вопросов, чтобы не получить в качестве ответа крик или по лицу. Но, то ли сегодня мать была слишком пьяна, то ли просто привыкла к тому, что Крис был единственным, кто её не осуждал, и спросила сама:

– Что глаза пучишь? Спросить хочешь что-то, так спрашивай, не мни яйца.

– Что произошло после того, как я родился?

– Сел мой Толик, вот что. В тюрячку. Оказалось, что он грабежом промышлял. Катался по соседним деревням на своей чёрной ладе и бабок грабил. Все глаза закрывали на это, а потом он какую-то бабку грохнул от злости, товарищи его сдали, ну он и сел. Он вообще всегда агрессивным был, только со мной ласковым-ласковым. А с другими нарывался на удар по морде постоянно. У вас, цыган, нрав такой. Да вообще у всех черномазых, вы без ножа в кармане из дома не выходите. Вот его нрав Толика и погубил. Доболтался в тюрячке своей, кто-то его и пырнул. Так что не болтай много, а то и тебя пырнут рано или поздно.

Год пятый

Тамлен бегал по комнате из угла в угол. Иногда он присаживался на корточки и хмурился, затем поднимался и снова начинал бегать. Он делал это почти каждый день, будто что-то искал. Крис каждый день наблюдал за ним, следя, чтобы мелкий ненароком не стукнулся обо что-то и не трогал его вещи. Он уже и забыл, что значит «личное пространство». Дом, в котором они жили был не настолько большим, поэтому приходилось делить комнату с братом на двоих. Кровать, раньше принадлежавшая отчиму, теперь принадлежала Тамлену. Александр же стал спать в зале. Там же, в комоде под телевизором, он держал свои вещи. Лучше бы Крис перебрался в зал. Тогда бы ему не пришлось вечно слушать топот этих маленьких ножек в нелепых вязанных носках.

Александр приходил к ним в комнату только чтобы учить Тамлена. Как сейчас.

Утренний свет весеннего солнца пробивался меж двух занавесок и лениво заходил в комнату. Пылинки, видимые невооружённым взглядом, парили в воздухе. Иногда они забирались в нос Тамлена, и он звонко чихал. Отчим, сидящий напротив него, выглядел неестественно хмуро. Битый час он пытался вытянуть из ребёнка хоть какие-то звуки, кроме чихов. Он делал это уже на протяжении нескольких лет, но плодов такая учёба не приносила.

Мальчик в очередной раз глубоко вдохнул и еле слышно выдохнул "пааа".