Если ты не видел горя – полюби меня

– Мы просим прекратить продавать наркотики. – Сергей хотел озвучить остальные свои требования, но старый цыган прервал его, недослушав.

– Забудь. Всё останется по-старому, это я тебе говорю.

– Тогда мы вынуждены будем объявить вам войну. – Сергей сказал это медленно, чеканя каждое слово. Еще никогда он не чувствовал себя так уверенно.

В глазах цыгана заиграли искорки веселья:

– Ну, насмешил, сучёнок, ещё молоко на губах не обсохло, а уже угрожает. Да вы только и можете, как исподтишка колёса протыкать, да картошку в трубы совать.

Парламентёры растерянно пожали плечами: «мол, о чём это он?». Но вслух они не успели произнести ни слова. Цыган что-то крикнул, и в дом ворвались всё те же мужики, которые притащили ребят сюда. Их было в три раза больше и поэтому они легко связали парламентёрам руки-ноги, а затем кинули в какой-то вонючий сарай. Закрыв его на замок, цыгане для верности посадили на длинную цепь собаку внушительных размеров породы: смесь бульдога с носорогом, которая постоянно надрывисто лаяла, не закрывая своей огромной слюнявой пасти.

Оставшись один, хозяин ударил могучим кулаком по столу так, что у него подогнулись ножки. Потом он схватил стол, и одним махом отбросил к дверям, словно пушинку. Что-то в последнее время больно часто его стали доставать эти русские. В его жилах тоже текла русская кровь. Все его предки, так или иначе, были связаны с русскими. Его прадед, увидев всего один раз красивую цыганскую девушку, бросил все на свете и ушел вслед за табором кочевать. Ему самому нравились смешанные браки. От них рождались хорошие дети. Да и в русских женщинах было что-то особенное, незабываемое. Он часто вспоминал свою супругу, такую нежную, добрую и ласковую. Он часто бывал с ней груб и жесток, но она на все отвечала ему любовью. Он всю жизнь прожил для своего народа. Это он дал ему достойную жизнь и не важно, что ценою чужих жизней. Никому наркотики насильно не суют. Каждый человек – сам хозяин своей жизни. Поэтому и проживает её: или как скотина, или как пастух, пасущий эту скотину. Его народ и есть пастух – куда он погонит кнутом свое стадо, туда оно и пойдет без лишних вопросов.

По крайней мере, так было много лет до той поры, «пока цыганская почта» стала приносить дурные вести. Сначала о том, что его любимая дочь, ослушавшись воли отца, сбежала с каким-то русским. Да, он поступил жестоко, но он не мог допустить, чтобы его единственная дочь скиталась с каким-то холопом, который не может обеспечить ей достойную жизнь. Времена сейчас другие, одной любовью сыт не будешь. Затем ему донесли о происходящих переменах в городе, но они только рассмешили его. И вот теперь эти «ходоки», которым он и высказаться-то не дал. Ну, ничего, пусть поваляются, пока охота воевать не пропадёт. Он выглянул в окно и долго любовался на свой народ. Казалось, что все мужское население поселка собралось у этого сарая. И стар, и млад поочередно заглядывали в щели и громко ржали, сверкая на солнце своими золотыми зубами. Цыган улыбнулся: «Пусть потешатся» и, довольный, пошёл восвояси, чтобы уединиться со своими воспоминаниями.