Если ты осмелишься

Он кивает, записывая имя Трея, и от облегчения мои конечности расслабляются. Если Трея вышвырнут из кампуса, я наконец-то смогу вздохнуть с облегчением. Уэс может справиться с ним, но он не может быть рядом со мной каждую секунду. И Трей знает расписание Уэса — он знает, когда я буду уязвима.

— Хорошо. Спасибо, что прояснили это. Мы займемся мистером Ламонтом. Я ценю, что вы пришли. — Он встает и открывает мне дверь. — Хорошего дня, мисс Харрис.

Как только я выхожу из здания и оказываюсь на прохладном воздухе под лучами утреннего солнца, я звоню Анисе.

— Привет! — Ее звонкий, воздушный голос. — У меня есть самая смешная история…

— Ты сообщила об Уэсе декану Форрестеру?

— Нет. — Ее голос понижается на октаву, и она почти убеждает меня смущением в своем тоне. — Я никому не сообщала о нем. Ты же просила меня не делать этого.

Я хочу верить, что она не стала бы нагло лгать мне, но никто другой не заботится обо мне настолько, чтобы сообщить о нем. Она мой единственный друг в этом кампусе. И если Эдит заподозрит, что Уэс плохо обращается со мной, она разберется с ним сама.

— Так почему же декан Форрестер вызвал меня в свой кабинет, чтобы сказать, что кто-то выдвинул обвинения в том, что Уэс домогался меня? — Я выдавливаю из себя слова.

Даже если они проведут расследование в отношении Трея, они все равно могут ничего не предпринять, если не найдут доказательств. Хуже того, если они исключат его, у него начнется новая вендетта против меня.

Аниса понятия не имеет о последствиях того, что она натворила.

— Понятия не имею, Вайолет. — Теперь ее слова отрывисты. — Может быть, кто-то что-то видел. Не то чтобы он пытался это скрыть.

Это правда, но никому не было бы дела до того, чтобы что-то сказать. Особенно теперь, когда его шалости прекратились.

— Не лги, ладно? Это прекрасно, если бы ты это сделала, но просто будь честна в этом.

Это не совсем хорошо, но, по крайней мере, если бы она была честна со мной, мы могли бы все обсудить. Мы ничего не добьемся, если она продолжит лгать.

— Говорю тебе, Вайолет, я ничего такого не говорила. — Теперь она окончательно потеряла терпение. — Может быть, это был тот парень с твоего урока писательства. Как же его звали? Мэтью?

Максвелл. Он все еще был дружелюбен, так что, возможно, он захотел бы сообщить об Уэсе, но я не думаю, что он когда-либо был свидетелем чего-либо. К тому же, он приезжий, а они, как известно, не обращают внимания на драму, которая происходит в кампусе.

— Я сомневаюсь в этом. Может, он хотя бы поговорит со мной об этом, прежде чем идти к декану?

— Я не знаю. Спроси его. Мне нужно идти. — Она вешает трубку, не сказав больше ни слова.

Уэс

Я выхожу из класса, пробираюсь по лабиринту тротуаров вокруг кампуса, когда мне звонит декан Форрестер.

— Алло?

— Мистер Новак. Сейчас неподходящее время?

Что ж, звучит чертовски нехорошо.

— Не-а, просто ухожу с урока.

— Отлично. Я хотел сообщить вам, что кое-кто выступил с обвинениями в том, что вы домогались другого студента в кампусе.

Чертова Вайолет.

Она пошла к декану по поводу меня? Мы уже отступили. Если она собиралась обратиться к администрации с жалобой на то, что мы с ней сделали, ей следовало сделать это несколько недель назад. Мои кулаки сжимаются.

Я думал, мы наконец-то к чему-то пришли. Наконец-то научились доверять друг другу. Простили друг друга.

— Я попросил мисс Харрис зайти сегодня утром, и она опровергла эти обвинения, — говорит декан Форрестер.

Я останавливаюсь как вкопанный, мне под руку подбегает девушка и, проходя мимо, что-то бормочет себе под нос. Значит, Вайолет ничего не говорила. Декан Форрестер дал ей шанс сдать меня, и она прикрыла меня.

Я ухмыляюсь. Это моя девочка.

— Тогда кто выдвинул обвинения?

— Боюсь, эта информация носит конфиденциальный характер.

Должно быть, это была ее любопытная соседка по комнате.

— Я надеюсь, вы осознаете, мистер Новак, что, если бы Вайолет подтвердила правдивость этих утверждений и у нас были доказательства, подтверждающие эти утверждения, у вас, возможно, не было бы будущего в Университете Даймонд.

Вайолет спасла мою задницу. Если бы меня выгнали из кампуса, хоккейная команда — мои шансы в НХЛ были бы подорваны.

Я провел недели, мучая ее. Я призвал на помощь свою команду. Мы превратили ее жизнь здесь в сущий ад. Настроили всех против нее. У нее были все основания бросить меня под автобус.

Но она этого не сделала. Она знала, как много значит для меня пребывание в Даймонд.

Я хотел бы, чтобы она была здесь прямо сейчас, чтобы я мог взять ее на руки и поцеловать.

— Понятно, — говорю я декану Форрестеру.