«Если ты пойдешь со мною…». Документальная повесть

«Если мама так волнуется, то зачем ты продолжаешь рисковать? Почему тебя арестовали в Александрии? Тебе повезло, и ты снова на свободе. Но ведь так не может продолжаться вечно. Если тебя поймают еще раз, один Бог знает, что может случиться. Это война, а не игрушки. Здесь побеждает не логика, а жестокость и сила. Побереги себя, очень тебя прошу. Будь осторожен ради нас всех».

«У меня есть новый друг. Я собираюсь отправиться вместе с ним в продолжительную поездку по Синаю. Но прежде я хочу посоветоваться с тобой».

«Ты искатель опасных приключений. Зачем тебе эта новая затея?»

«Тебе же нравятся рисковые люди, тетя! Посмотри на своего мужа и лучшую подругу — вот уж кто обожает опасность!»

«Да, но моя лучшая подруга уже поплатилась за свою страсть. Жизнь ее нелегка. А дядя Иегошуа гораздо более рассудителен, чем тебе кажется. Он рискует с умом, не то что ты».

«Когда он, наконец, придет домой?»

«Не знаю. Вообще, он переносит ссылку очень тяжело. Просто ужасно. Его мучает не только вынужденное бездействие, но и неизвестность. Ведь непонятно, что ожидает нас в будущем. Для Иегошуа бездействие подобно смерти. Хорошо еще, что Исраэль Шохат с ним рядом».

«Но чем они здесь занимаются? Как проводят время?»

«А что бы ты делал на их месте?»

«Ведь ты же сама знаешь, тетя Ольга. Я бы не вылезал из контор, собирал информацию и передавал бы ее англичанам. Сейчас уже ясно, что Османской империи пришел конец. Я бы многое отдал, чтобы Исраэль и дядя Иегошуа помогли мне. Но я не стану заговаривать с ними на эту тему. Я ведь знаю, что они мне откажут».

«Ты прав. С ними разговаривать не стоит. А вот со мной можно. Так о чем ты хотел поговорить?»

«Я хотел посоветоваться с вами насчет одного человека, которого знают Маня и Исраэль».

«Из-за этого ты и приехал сюда из Константинополя? Кто же тебя так интересует?»

«Исраэль отказался принять его в „Ха-шомер“, несмотря на то что он хороший сторож, отлично ездит верхом и вообще безупречен. Его зовут Иосиф Лишанский».

«Разве мнение Исраэля и Мани имеет для тебя какое-нибудь значение? Насколько я тебя знаю, если уж вы решили его принять, вас никто не остановит».

«И все-таки даже мы не можем доверять важную информацию ненадежному человеку. Я приехал, чтобы расспросить вас о Лишанском. Потом мы с ним свяжемся».

«Но ты же знаешь, что надежность человека зависит от его убеждений. Тот, кто верит в какую-то идею, не предаст и не изменит, если его не обижать по-настоящему. В этом случае даже такой человек может предать из мести. Доверие и верность — понятия очень относительные, связанные с личной заинтересованностью людей. Я тебе одно скажу: если какие-то сведения могут тебе повредить, став известными, — не делись ими с Лишанским, а если они повредят твоим врагам, то, конечно, делись».

«Все же я не понимаю, почему Лишанского не приняли в „Ха-шомер“. Я обязан это знать. Некоторое время он жил недалеко от дяди Шимшона в Ришон ле-Ционе. Я думал, что, может, ты его знаешь. Он — друг Наамана».

«Авша, миленький, доверься лучше своей интуиции. Если сердце говорит тебе, что Лишанский подходит для твоих целей, — значит, так оно и есть. Слушай только свое сердце. Сердце никогда не обманывает».

Иегошуа и Исраэль вернулись только к вечеру. Весь день бродили они по рынку, заходили в разные конторы. Ноги Исраэля были обмотаны тряпками, заменявшими ему ботинки, Иегошуа же по-прежнему носил истрепанные, но еще целые сапоги с высокими голенищами. При виде Авшалома, сына Лолика, его ввалившиеся глаза засияли, и он горячо обнял молодого человека. «Авша, Авша, гость дорогой! — воскликнул он. — А когда ты решил отрастить бороду? Ты думаешь, как, впрочем, и я в свое время, что она взрослит? Ошибаешься! Она делает тебя похожим на русского анархиста».

«Не надо сравнений с русскими анархистами. Настоящая анархия царит сейчас в Палестине».

И Авшалом начал рассказывать об отступлении турецкой армии, эпидемии тифа, голоде и лагере в Кфар Сабе, который предназначался для людей, изгнанных из своих домов. Четверо ссыльных слушали затаив дыхание, хотя некоторые факты были им известны. Авшалом так и не спросил о Лишанском ни своего дядю, ни Исраэля Шохата. Мнение Ольги полностью удовлетворило его.

Глава тридцать третья Господь заставил меня страдать…

Дочь, родившуюся у Шохатов в Бурсе, назвали Анной — по имени любимой Маниной сестры, скончавшейся в Петербурге в молодом возрасте. Роды принимала Ольга. Всю свою любовь, озабоченность, весь свой многолетний опыт вложила она в помощь Мане. Как пишет сама Маня в воспоминаниях, «у Ольги были белые, мягкие, чудесные руки».

Что касается Авшалома, то он и дальше собирал информацию для англичан. По возвращении в Палестину он часто разъезжал по стране, выполняя задания Ааронсона. В декабре 1916 года Авшалом с Иосифом Лишанским вернулись в Египет, в Эль-Ариш, где находился Ааронсон, прибывший туда несколькими месяцами раньше.

Добирались они туда через пустыню. Лишанский где-то раздобыл верблюдов и проводника-бедуина, да и сами они переоделись бедуинами.