Если ты простишь (СИ)

Последующие дни мне было всё тяжелее и тяжелее. Несмотря на то, что Лия уехала и больше некому стало прожигать меня ехидным взглядом. Ромкины друзья, конечно, притаскивали и других девчонок, но те не обращали на меня внимания. В том-то и дело, что никто не обращал на меня внимания — я болталась как дерьмо в проруби. Даже Ромке до меня было параллельно — если не считать моментов, когда он хотел заняться со мной сексом. Причём он даже не понимал сути моих претензий, если я пыталась с ним поговорить.

— Я тебя развлекать, что ли, должен? — смеялся Ромка, качая головой. — Лида, очнись уже! Ты не в детском саду, а я не воспитательница Марья Львовна!

Он не понимал, чего я от него хочу, а я не знала, как объяснить. Теперь-то я осознаю, что объяснить было и невозможно — ведь я привыкла к семье с Вадимом. А с Ромкой у меня никакой семьи не было и быть не могло.

Кстати, он по-прежнему не предохранялся, однако я на этот раз пила таблетки. Вот только никакие гормоны, кроме экстренных, не действуют сразу, поэтому я, вернувшись домой, сильно нервничала, что могла залететь. Хорошо, что этого не случилось.

С Ариной я говорила по телефону каждый день, обычно раз в сутки — чаще не получалось. И один-то раз с трудом выходило — нужно ведь было сделать так, чтобы она не поняла, что я давно не в Казани. И что я не одна. Поэтому я тщательно выбирала места для звонков, стараясь, чтобы дочь ничего не заподозрила. Но, как выяснилось, где-то я всё же прокололась… Или мы с Вадимом оба.

Я ушла от Ромки на десятый день. Мы не ссорились, не скандалили, он ничего особенного не сделал — всё было в рамках прежнего поведения. Я просто устала. От всего. Даже от жаркого секса. Но сильнее всего я, конечно, устала от ощущения собственной ненужности.

Это ощущение преследовало меня рядом с Вадимом, но, только оказавшись в одной компании с Ромкой, я по-настоящему поняла, насколько же иллюзорным оно было раньше. Там, с мужем, я просто думала, что ничего не стою и никому не нужна, здесь же, с Ромкой, я на самом деле была не нужна и ничего не стоила. Всего лишь девчонка, с которой он развлекается по ночам и иногда днём, причём порой, не стесняясь, делает это даже на виду у остальных участников группы.

— Да прекрати, детка, — смеялся Ромка, когда я шипела, чтобы он перестал, потому что нас же видно остальным. — Никому нет дела, никто не будет смотреть, забей…

И ведь он никогда не останавливался. Ни разу, несмотря на то, что я просила. Ромка просто не принимал в расчёт то, что я говорю.

И однажды я собрала вещи, попрощалась с ним и ребятами — и уехала. Ромка меня не останавливал, и вообще мне кажется, что он и не обиделся. Человек-ветер, что с него возьмёшь… Ворвался в мою жизнь, встряхнул её, разрушив до фундамента дом, в котором я жила, — и умчался дальше.

Впрочем, на самом деле я ни в чём не винила Ромку. Он не обманывал меня — я обманулась сама. Он был таким всегда, и одиннадцать лет назад, и сейчас. Да и я, по-видимому, с тех пор не поумнела…

Три дня я жила в гостинице неподалёку и думала, что делать дальше. Вряд ли я смогу описать своё состояние в то время. Это была какая-то агония. Если, уезжая с Ромкой, я находилась в эйфории — то, покинув его и осознав, что мне рядом с ним не место, я начала медленно сходить с ума.

Я чувствовала, что должна вернуться. Понимала, что хочу быть рядом со своей семьёй, с дочерью и Вадимом, которых я предала, променяв на десять дней с Ромкой. Я не представляла, что могу сделать, чтобы исправить содеянное, но понимала: я не прощу себе, если не попытаюсь…

И я вернулась.

35

Лида

Если не брать в расчёт воспоминания, мы с Аришкой провели хороший день. После английского пообедали, потом сходили в киношку на новый мультфильм, вернулись домой, я помогла ей с уроками, затем поужинали, заказав большой набор роллов… И всё это время мы разговаривали о чём угодно, только не о моём поступке и нашем разводе с Вадимом.

Его самого дома не было, и я знала, что он вновь вернётся поздно — пошёл в оперу. Вадим вообще любил всякие культурные мероприятия — оперу, балет, театр, выставки в музеях… К кино он тоже хорошо относился, но говорил, что это намного больше лотерея, чем выставка известного художника или классический балет. Те ему понравятся точно, а вот придётся ли по вкусу новый фильм — неизвестно.

— Мам, — вздохнула вдруг Арина, прервав мысли о Вадиме, — а чем этот мужчина, с которым ты уехала, лучше папы?

Я почувствовала себя так, будто дочь выстрелила мне прямо в лоб.

Даже в глазах потемнело.

Вадим знал бы, что ответить в этом случае. И его, конечно, не захватила бы паника, как меня в тот момент.

— Ариш… — я кашлянула, пытаясь собраться с мыслями. — Ничем он не лучше. Я просто была в него влюблена когда-то давно.

Арина понимающе кивнула.

И вновь выстрелила в меня вопросом:

— А папу ты, получается, больше не любишь?

Она уже говорила нечто подобное в прошлый раз, но сейчас интонация была не утвердительной, а вопросительной.

Этот факт можно считать положительной динамикой?..