Если ты простишь (СИ)

— Давай я её отвезу? Проедемся на трамвайчике с ней, а ты езжай на работу…

— Не надо, — я покачал головой, удивлённый этим предложением. Я был уверен, что после нашего ухода Лида завалится спать, но она, по-видимому, не собиралась. — Нам с ней ещё надо в гипермаркет заехать, купить рабочую тетрадь по английскому. На трамвае вы это сделать не успеете. У меня на работе сегодня немного дел, так что я сам после школы завезу Аришку на танцы, а потом домой. Тогда и пообщаешься с ней без меня.

— А ты куда?

— Туда же, куда и обычно.

Лида нахмурилась, как делала всегда, когда выискивала что-либо в своей памяти.

— А-а-а, третья пятница месяца, вспомнила...

— Да. В общем, что Арине нужно сделать вечером, напишу позже. У неё завтра репетитор по английскому и стоматолог, надо, чтобы ты с ней сходила, раз уж ты приехала. Если, конечно, у тебя нет других дел, — съязвил-таки я.

— Нет-нет, я поняла, — быстро ответила Лида, выпрямившись на диване, будто палку проглотила. — Конечно, я схожу с ней.

— И ещё, чуть не забыл. Алла Николаевна заболела, вместо неё у нас теперь убирается её дочь. Зовут Оля.

— Э-э-э. Ладно, поняла. Хорошо.

Глаза у Лиды в этот момент как-то странно забегали, но я не сообразил, с чем это может быть связано. Только позже, значительно позже я понял, что это была ревность. Впрочем, это уже не важно. Пусть ревнует. Мне было плевать.

— По субботам Аришка не учится пока. Сегодня можно ложиться позже.

— Вадим! Ты так говоришь, будто меня год не было… Я всё помню.

— Не всё.

На этом разговор сам собой оборвался. Лида не спрашивала, что значит «не всё», а мне не пришлось объяснять, что она забыла самое главное — у неё была полноценная семья. И у неё был муж, который бесконечно сильно её любил. Любил такой, какой она всегда была, — восхитительным несовершенством. И другой ему было не нужно.

Я продолжил собираться на работу, а Лида стала перекладывать омлет в ланч-бокс.

Вскоре мы с Ариной наконец-то ушли.

Предыдущие две недели были тяжёлыми для меня, не скрою. Особенно тяжело было стараться сделать так, чтобы Ариша раньше времени не заподозрила, что в Датском королевстве что-то прогнило.

Но со вчерашнего вечера я понял, что это были ещё цветочки. Раньше я хотя бы не был вынужден находиться с Лидой в одной квартире, дышать отравленным ею воздухом, смотреть на её совершенное лицо, которое я так любил когда-то и от которого меня теперь мутило.

Но, что поделаешь, какое-то время придётся потерпеть. Недолгое. А потом всё закончится. Не знаю, кого выберет Арина, когда мы расскажем ей о разводе. Несмотря на то, что про таких девочек, как она, говорят «папина дочка», мама всегда остаётся мамой.

Чего не скажешь про жену.

Теперь уже бывшую.

8

Лида

Когда дверь за Вадимом и Аришкой закрылась, я обессиленно рухнула прямо на пол, не обращая внимания на творящийся вокруг хаос, и уткнулась лицом в колени.

Хотелось разрыдаться.

Ночь была сложной, почти невыносимой, и я совершенно не выспалась — потому что просто не спала. Всё время ходила туда-сюда, из угла в угол, и думала. Что мне делать, как быть? Стоит ли идти к Вадиму в кабинет и пытаться ещё раз поговорить или нет?

В итоге так и не решилась. Наверное, потому что понимала: ничего не получится. Я хорошо знала своего мужа: он был не из тех людей, которые строят из себя обиженных, дабы потом сделать одолжение и великодушно простить. Нет, Вадим принял решение, и теперь для того, чтобы переубедить его, мне мало вылезти вон из кожи.

Он всегда был таким, за это я его и… ценила? Нет, не ценила. Уважала, да. Но никогда, никогда я не считала Вадима какой-то своей ценностью… А вот он меня считал. И от этого у меня возникало ощущение, будто я его вещь, которую он купил.

Раньше мне казалось, что это справедливо. Я — товар, бессловесный и бесправный товар, причём купили меня по моей собственной воле. Я настолько зациклилась на этой мысли, что совершенно не обращала внимания на другие факты. Не понимала, что давно пора забыть, с чего начались наши отношения. Да и вообще: как я могу упрекать Вадима в том, в чём была виновата сама?

Так, наверное, сказал бы мне любой взрослый человек и был бы прав. Но мне не нравилось отвечать за свои поступки, поэтому я перевесила вину за случившееся на Вадима. Это ведь он пришёл ко мне на помощь, спас из по-настоящему хреновой ситуации, сделал всё, чтобы я ни в чём не нуждалась, так? И этим поступком посадил меня в золотую клетку, из которой не было шанса выбраться.

Сейчас я готова была отпилить себе руку или ногу только ради того, чтобы вернуться в эту «клетку». Господи, какая же я беспросветная идиотка! И за что Вадим любит меня? Точнее, любил — в прошедшем времени. Я слишком хорошо понимала, что вряд ли муж мог сохранить ко мне добрые чувства.

Интересно, а если бы я ушла от Ромы в первые же сутки, как и намеревалась изначально, у меня было бы больше шансов заслужить прощение Вадима? Или время моего отсутствия не играет роли — только сам факт побега?

Не знаю.