Если ты со мной

— Мы идем наперегонки? — спросил Сет.

— Извините. — Лорел пошла с ним рядом. — Здесь много осколков и мусора. Смотрите под ноги.

Сет окинул ее удивленным взглядом.

— Это я должен был сказать. Когда вы последний раз гуляли с мужчиной, мисс Лорел?

— Позапрошлым вечером, — уверенно ответила она, — С вами в саду.

— Тогда это у вас получалось лучше.

Лорел уже набрала в грудь воздуха, приготовившись дать Сету отпор, но вовремя спохватилась и промолчала. Она шла, придерживая юбки, чтобы не зацепиться за стебли трав и острые камни.

Горячий неподвижный воздух был напоен сладким, густым ароматом магнолий и жасмина, звенели цикады. Природа застыла в безмолвии. Сет и Лорел обогнули остов дома, прошли вдоль развалин крыльца, мимо разбитых цветочных ваз и маленькой статуи, поросшей мхом и цветами. Поглощенная своими мыслями и нахлынувшими воспоминаниями, Лорел забыла о Сете.

— Вам не нравится, что я здесь? Не хочется сюда никого пускать? — тихо спросил он, поразив Лорел проницательностью. И она, не раздумывая, сразу ответила:

— Это место, мистер Тейт, единственное, что у меня осталось. Я знаю, здесь не на что смотреть. Но, приходя сюда, я могу помечтать о том, чего лишилась в жизни. Но вам этого не понять. — Лорел смущенно посмотрела на Сета.

— Вы правы, — спокойно согласился Сет. — Ведь все, что у меня было в жизни, — седло и лошадь, а тут, — он огляделся вокруг, — просторы… Имей я когда-либо нечто подобное, будь хоть как-то связан с таким местом, чувствовал бы то же, что и вы: мне захотелось бы защитить его от всех.

«Именно защитить, — подумала Лорел. — От посторонних глаз». Чайнатри — ее тайное убежище. Она и самой себе не смогла бы объяснить свои чувства, но Сет ее понял.

Они шли, не произнося ни слова, но это было дружеское молчание. Сет подобрал сломанный ивовый прут и задумчиво водил им по траве. На солнце его волосы отливали медью и золотом, глаза лучились ярким светом. Лорел поймала себя на том, что слишком часто на него смотрит.

— Я прежде не задумывалась, каково это — не знать, кто ты и откуда, кем были твои родители, — сказала она после паузы, — должно быть, такая пустота в душе.

— Только иногда, — признался он. — Но чаще забываешь об этом.

Немного подумав, Лорел печально улыбнулась:

— Может быть, вам-то как раз и повезло. Я порой думаю, что была бы гораздо счастливее, если бы смогла забыть, кто я и откуда. Как знать, может, я добьюсь большего.

Сет усмехнулся, его глаза искрились, когда он посмотрел на Лорел.

— Держу пари, добьетесь.

Они подошли к развалинам дальней стены дома. Дальше путь преграждала увитая диким виноградом колонна обрушившегося фасада. Сет взмахнул ивовым прутом.

— А вам не приходило в голову восстановить имение? Лорел усмехнулась:

— Восстановить Чайнатри? Вы хоть представляете, каких денег это будет стоить?

— Я не имел в виду полное восстановление. Сомневаюсь, что это вообще возможно. Я бы, к примеру, построил на этом месте небольшой дом, огородил участок столбами и разводил лошадей.

Превратить Чайнатри в скотный двор! В ферму! Лорел не нашлась что сказать, настолько диким ей это показалось.

— Иногда лучше не трогать прошлое, мистер Тейт, — заметила она.

Сет улыбнулся:

— Вы правда так думаете?

В лице Сета, в его темных, глубоких глазах было что-то необъяснимое и волнующее. Лорел вздохнула:

— Зачем вы пригласили нас на эту прогулку?

— А зачем вы приняли приглашение? — в свою очередь, весело спросил Сет.

— Ну, это очень просто. Я не могла себе позволить оскорбить того, у кого, возможно, есть деньги.

Сет отшвырнул прут.

— Значит, опять деньги?

— В мире есть всего два типа людей. Бедные и богатые, мистер Тейт. Если ты беден, то тебе нужны только богатые.

— И вы считаете меня богатым?

— Бедный не станет делать ставки в жокей-клубе.

— Быть может, я чересчур ленив, чтобы зарабатывать деньги иначе.

Лорел посмотрела ему в глаза:

— Возможно.

— Есть люди, готовые поставить последний доллар в надежде выиграть десять. Думаю, для вас это не секрет.

— Да. Минимальная ставка в жокей-клубе двести долларов.

Сет не выразил удивления, лишь сказал:

— Вряд ли у старых аристократов найдутся такие деньги.

— Это Чарлстон, мистер Тейт, — сказала Лорел. — Про тех, кто здесь живет, говорят, что они делают деньги буквально из всего. Многие разорились во время войны, это правда. А многие нажили состояния: выращивали хлопок, строили фабрики и заставляли иностранцев оставлять свои деньги в частных игорных домах.

Сет расплылся в улыбке.

— Значит, будь я горожанином в третьем поколении, мог бы сделать ставку на двести долларов? Никто бы и бровью не повел?

— Меня бы это не удивило, таковы правила. Вас это интересует?

Ее сердце лихорадочно билось в ожидании ответа. Двести долларов — большие деньги. Только полный идиот стал бы играть на них, будь они у него последние. Лорел вообще считала, что всякий, кто рискует такой суммой, круглый дурак. Конечно, это не пятьсот долларов, но если он готов рискнуть двумястами, значит, у него есть еще.

— В котором часу едем?

— В десять. Он кивнул:

— Я зайду за вами в девять.