Если ты такой умный, почему несчастный? Научный подход к счастью

Два подхода к МВА снова подтверждают трехсторонний выигрыш от счастья, которого я вскользь коснулся во введении. Ориентация на изобилие, которая лежит в основе привычек очень счастливых людей, не только способствует альтруизму, но и повышает шансы на успех, поддерживая и креативность, и зрелость во взаимодействии с другими. Разумеется, это не значит, что «счастливые» привычки всегда будут усиливать успех или даже счастье. Как мы поняли, хотя быть добрым и сострадательным хорошо, неразборчивость в даянии может и не усиливать счастье или успех. Ранее в книге шла речь о некой идеальной точке, за которой проактивное доверие к другим снижает шансы на успех и счастье. В более общем плане в ситуациях, когда на кону стоит выживание (зоны военных действий или нищета), «счастливые» привычки не только не усиливают счастье и успех, но и подвергают риску человека. Так что рецепт, данный в этой книге, не является общим – в том смысле, что он применим не к каждому человеку и не во всех без исключения условиях. Скорее это рецепт, релевантный конкретно для УиУ. А конкретнее, это рецепт для тех, чьи основные потребности удовлетворены, а сами они вовлечены в творческую или интеллектуальную деятельность.

Большинство людей верят, что рецепт, описанный в этой книге, дает трехсторонний выигрыш. В то же время многие сомневаются: мол, если критическая масса людей возьмет на вооружение этот рецепт, то мы будем коллективно страдать. А конкретно, они опасаются, что социально-слоевой прогресс и продуктивность окажутся «ненужными», если критическая масса людей усвоит «счастливые» привычки. Это сомнение коренится в допущении о том, что ориентация на недостаточность необходима, чтобы люди, занимающиеся приземленными, но крайне необходимыми задачами (например, обжариванием бургеров и мытьем туалетов), сохраняли мотивацию к своей работе.

Насколько обоснованно это допущение? Действительно ли социальный прогресс и продуктивность покатятся в тартарары, если критическая масса людей усвоит «счастливые» привычки?

Один из способов разрешить это сомнение – мысленный эксперимент. Представьте, что все в мире в один прекрасный день решили заниматься только создающей поток работой – делами привлекательными и значимыми. Так, например, представьте, что начиная с сегодняшнего дня никто не согласен жарить бургеры или мыть туалеты. Такой поворот событий, разумеется, крайне маловероятен, потому что значительная доля населения мира еле-еле сводит концы с концами и потому готова браться за любую работу, которая позволяет оплачивать счета. Но давайте пока игнорировать этот факт. Если бы людей, готовых заниматься скучной, но очень важной работой, была всего горстка, то наиболее вероятным последствием этого – которое вытекает из простой логики спроса и предложения – было бы следующее: эта горстка запросила бы более высокую оплату труда. И это было бы неплохо как минимум по двум причинам. Во-первых, более высокие зарплаты для работающих бедняков улучшили бы жизнь тех, кто находится «в основании пирамиды». Во-вторых, учитывая действие сил свободного рынка, предприниматели-оппортунисты вмешались бы, чтобы найти альтернативные способы удовлетворять спрос на скучные, но важные работы. А конкретнее, после возможного краткого периода хаоса машины и роботы заняли бы места людей, в настоящее время занятых этой работой. Такой поворот событий опять-таки был бы желанным, поскольку он не только повысил бы средний уровень удовлетворенности рабочей силы, но и помог экономике развиваться в новых и волнующих направлениях.

Но что, если желание найти осмысленную и увлекательную работу сделает нашу рабочую силу ленивой и непродуктивной?

Такой результат возникает из имплицитного допущения, которое делают многие из нас: что люди по природе ленивы и единственный способ мотивировать их – это стимулировать путем внешних вознаграждений, таких как деньги. Подозреваю, что важная причина нашей убежденности в этом – то, что мы не считаем свою нынешнюю работу увлекательной или осмысленной. В результате, поскольку мы сами и минуты не задерживались бы на работе, если бы нам не платили за это дополнительно, мы делаем допущение, что и все остальные, должно быть, в одной лодке с нами. Однако, как неоднократно показывали исследования внутренней мотивации, люди, наслаждающиеся своим делом, не только работают усерднее, они работают еще и умнее, чем когда их мотивируют только внешние вознаграждения. Это означает, что мнение о том, что поиски смысла и увлеченности в работе приведут к лени и непродуктивности, ошибочно.