Если у меня тебя заберут

– Убери от меня свои руки! Не трогай меня! – кричит, не давая утащить за собой.

Запихиваю ее в тачку. Еб*ть, как в 90-х. Чувствую себя снова братком. Закрываю дверь и прыгаю на водительское. Резко по газам, за город. Подальше от этого места, подальше от ее муженька.

Всю дорогу кричит, бьет по дверям, пытаясь вырваться. Я не реагирую. Музыку погромче и полный вперед. Уже к концу пути понимает, что не выйдет у нее ни хрена, успокаивается. Замирает нахохлившимся воробушком. Смеюсь про себя. Сколько лет прошло, а она такая же. Смешная, хорошенькая, даже когда злится.

Торможу у дома. В ворота не заезжаю, не хочу пугать. Выхожу из тачки, ее дверь открываю, а она сидит и не думает выходить.

Протягиваю ей ладонь. Смотрит на меня волчонком. Словно дерьмо какое сделал ей. Прикрываю глаза, пытаясь успокоиться. Знал ведь, что просто не будет с ней.

– Выходи, поговорим.

Продолжает молчать, пялиться перед собой в одну точку.

– Ляля, бросай дурить. Выходи, – хватаю ее за локоть, тяну на себя.

Она выходит на улицу, глаза на меня поднимает, а в них злости столько.

– Мне интересно, а твой новый деловой партнер в курсе, что ты жену его увез неизвестно куда? – в голосе яд.

Клянусь, еще раз заикнется о своем долбанном муженьке, у меня сорвет последние клеммы.

– Сюда иди, – хватаю ее за руку. К себе притягиваю. Она вырывается, будто от прокаженного. А я застываю, заметив на ее руке огромный синяк.

Бл*ть, что же ты творишь, Ляля? Какого черта живешь с тем ублюдком? Вены скручивает жгутом, я отворачиваюсь, чтобы взять себя в руки. Но не могу. Не могу понять, почему она так себя ведет?! Почему делает вид, что мы не знакомы. Почему стоит горой за долбаного Арслана?

– Я ухожу, – она срывается к дороге.

В несколько прыжков догоняю ее.

– Какого черта ты себя так ведешь? Что я тебе сделал? Почему ты смотришь на меня, как на кусок дерьма?

Молчит. Только подбородок дрожит, а в глазах все то же безразличие полное.

– Убери от меня свои руки. Не трогай меня, – цедит сквозь зубы. А меня чернотой накрывает. Не стоит трогать ее? Не достаточно бабок у меня или власти?

– А то что? А? – рычу, встряхивая ее в руках. – Руки ей, бл*ть, мои не нравятся. У муженька твоего нежные? То-то я смотрю, синяки мажешь..

Разрывает на куски. Смотрю на нее и задыхаюсь. И злиться на нее не могу. Родная, любимая, маленькая, глупая девчонка. Что бы ни произошло у нее, да я б решил любое дерьмо. Не верю, что разлюбила. И злюсь, а в душе уже давно простил. Лицо ее худенькое трогаю, в глаза ее чужие смотрю, загибаюсь от боли.

– Ляль, ты че натворила, а? – хрипло, на выдохе.

Она молчит. Просто стоит неподвижно, пока я пальцами по губам ее провожу, по линиям бровей. Вспоминаю ее, мою далекую, мою родную. Сколько лет прошло, столько жизней прожито, а она все та же. Девочка Ляля из моих снов.

Вдруг ее руки отталкивают меня. Холодная вся, дрожит, а в глазах цунами. Только теплоты там ни грамма так и нет.

– Пошел к черту, Чиж, – цедит сквозь зубы. – Я тебе все написала еще тогда! Какого хера ты лезешь в мою семью?

И слова ее эти высокомерные кислотой обжигают.

– Семья? Там, где муж жену п*здит, где муж половину города еб*т? Это семья?

В ее глазах блеснули слезы. Наконец за живое задел.

– Не твое дело, понял? Не лезь, меня все устраивает.

Устраивает ее. Хохотнул. Меня выбешивало ее поведение.

–Скажи, что? Что тебе не хватало, Ляль? Четыре месяца. Четыре гребаных месяца ты не могла подождать?

Она отводит в сторону взгляд. У нее такой вид, будто ей скучно и нет никакого желания говорить со мной. Но она задолжала мне. За все двенадцать лет боли хотя бы правду узнать я получил право.

– Это было давно. Уже не имеет значения, – произносит едва ли не шепотом.

– Не имеет, бл*? Не имеет? Я все эти двенадцать лет искал тебя, сука! Я чего только не передумал! И ненавидел, и оправдывал. А ты, скажи, ты хоть иногда думала обо мне?

На ее лице маска стервы.

– Нет. Никогда, Чиж.

Удар под дых. И в глазах равнодушие полное.

– Что ж ты за сука такая… как ты могла? – смеюсь нервно, надавливая пальцами на глазницы. Пытаюсь взять себя в руки.

– К кому ушла? К бандосу? И чем он лучше меня?

Алена пожимает плечами.

– Да ничем не лучше. Видишь, далеко не ускакала, Чиж. Хорошей жизни хотела, а вышла такая же… он бандос, ты бандос. Судьба у меня, видать, такая…

На ее лице улыбка. Что, бл*ть, смешного? В каком месте ей показалось это таким веселым?

– Я не верю ни единому твоему бл*дскому слову! Не верю, Ляль! Не могла ты так поступить. Была причина…

Хватаю ее за плечи, а она прожигает меня ненавистным взглядом.

– Отстань, Чиж.

Схватил ее за затылок и к губам прижал. Она отбивается, рот закрыла, не пускает меня. А у меня крышу от ее запаха сносит. Стоило вдохнуть и все пизд*ц всей выдержке. Наркотик для меня она. Чертов мефедрон. Сколько бы лет в завязке не был, стоило приблизиться и накрыло с головой.

Она отталкивает меня снова. Вытирает рукавом губы, едва не трясется от злости.

– Кто тебя звал сюда? – рычит. – Если еще раз посмеешь тронуть, я мужу скажу. Понял?