Если у вас нету тети...

— Зачем ему адвокат? Мы с ним хотели поговорить как со свидетелем, который присутствовал на вечеринке, предшествующей убийству сотрудницы «Гаранта» Анастасии Графовой.

— У вас свидетели — главные подозреваемые. Знаю я ваши заморочки. Найдете слабинку в человеке и раскрутите по полной программе. Всех собак повесите.

— И глухарей тоже, — дополнила Алина.

Пескова стала покрываться пятнами. Импульсивно сжав кулаки, она громко запыхтела и подалась вперед на нас.

Пришлось мне ее остановить:

— Я думаю, вам не стоит так волноваться, хотя бы потому, что излишняя нервозность всегда настораживает.

Валентина Анатольевна отпрянула назад, будто невидимая рука щелкнула ее по лбу. Она хотела мне ответить и даже открыла рот:

— Да как вы… — но, видно, в последний момент оценила ситуацию и замолчала.

— Так-то лучше, — довольно отметила Алина. — Валентина Анатольевна, где мы поговорим? Здесь или в приемной?

— Здесь, — с трудом выдавила из себя Пескова и вытерла платком капли пота, густо выступившие на лбу.

— Тогда, Сергей Львович, погуляйте немного, — попросила я Тушкина, который со своего рабочего места безучастно наблюдал за происходящим.

— Да, Сереженька, сходи в буфетик. Только жареные пирожки не покупай, печень может заболеть. Лучше духовые, — напутствовала тридцатилетнего мужика Валентина Анатольевна. — Кефирчиком запей.

— Садитесь, Валентина Анатольевна, разговор у нас будет долгим.

Пескова села на единственный стул, стоящий у входной двери. Алина заняла рабочее место Тушкина, а я примостилась на подоконнике.

— Почему вы так к нему относитесь? Ему ведь не пять лет? — с укором спросила Алина.

— Не пять, — согласилась Пескова. — Но если бы вы знали, как дорого он нам достался, вы бы не иронизировали. Сколько мы всего пережили из-за Сереженьки, сколько ночей недоспали…

— И что же с ним было?

Она закрыла глаза и стала вспоминать:

— Сестра моя забеременела в тридцать пять лет и, несмотря на общественное мнение, не побоялась стать матерью-одиночкой. Родился Сереженька недоношенным. Врачи говорили: не жилец. Но мы его вытянули с того света. Он сидеть у нас стал только к году, а ходить научился в полтора. Все болезни цеплялись к нему: корь, свинка, ветрянка… Аллергия не проходила. Не знали, чем кормить. Гланды, аденоиды — все наше было.

— Может, надо было закалять ребенка? — спросила Алина.

— Как? Форточку откроешь, а у него уже сопли текут в три ручья. В школу отдали — у него мигрень откуда-то взялась. Год просидели дома. Потом оформили его в школу для детей с ослабленным здоровьем. Он первые три класса экстерном прошел. Потом техникум заочно окончил. Он хороший парень. — Пескова подняла на нас глаза: понимаем ли мы ее?

— Хороший, только оторванный от жизни.

— Почему? Он много книг прочел. Он очень добрый…

— И неприспособленный. А вы подумали о том, что с ним станет, когда вы, любящие мамаши, уйдете в мир иной? Ладно, Сереженька — это ваша семейная проблема. Давайте, Валентина Анатольевна, поговорим о вас.

— Обо мне? — опять насторожилась Пескова.

— Да, о вас. Как вы относились к Анастасии Графовой?

— Честно?

— Разумеется. У нас нет времени слушать лживые дифирамбы в адрес покойной.

— Вот видите, вы и так все знаете. Наверняка вам Катька успела доложить. Да и почему я должна любить подчиненную? Что я, мать Тереза, чтобы всех любить?

— Она плохо справлялась со своими обязанностями?

— Да при чем здесь это? Хитрая она была, двуличная. Все считали ее приветливой, милой… Только я видела, какая она на самом деле. Улыбается, хохочет, а сама глазками сверлит. И уж очень любопытная была. Раз я ее застала у стеллажа с личными делами. У нас как такового отдела кадров нет. Зачем он нам? Коллектив небольшой. Со всеми делами я сама справлялась. Так вот, отпросилась я к врачу, а он заболел. Вернулась на работу раньше времени. А Настя вовсю личные дела листает. Спрашиваю: чего свой нос суешь куда не надо? А она мне так нагло отвечает: «Хочу выписать дни рождения всех наших служащих, чтобы не забыть поздравить каждого». Выкрутилась лиса. Наверняка рылась в личных делах, хотела посмотреть: кто женат, а кто нет.

— А что, так спросить нельзя?

— А у нас кого ни спросишь — все холостые. Только Кузькин и Маркин ей сто лет не нужны были. Все об этом знали, один мой дурачок не замечал, как она глазками в начальство стреляет. Пройдет кто мимо нее, обязательно зацепит. Как здоровье? То да сё. Как вам идет новый галстук, костюм… Честно говорю, раздражала она меня, — призналась Пескова. — А уж когда нас поселили в один коттедж, думала, нервная система моя не выдержит. Но ничего, обошлось. Я выбрала себе комнатку под крышей, а она заняла диванчик на первом этаже. Мы с ней практически и не встречались.

— А почему вас поселили с Графовой, а не с племянником?

— А ее с кем? С Мухиным?

— В соседнем пансионате.

— Для нашей Настеньки места не хватило в домике без удобств, — съязвила Пескова.

— Хорошо, а теперь расскажите о вечере, когда убили Настю.

— Так вы думаете, что это я убила Графову?