Если у вас нету тети...

— Да, я проплатила номер за две недели. Но как можно отдыхать, когда близкая родственница гниет на нарах? Нет, нет и нет! Дело Степы наверняка заберет областное управление внутренних дел. Мы, Алина, должны быть в городе, чтобы помочь ей. Если тебе начхать на нашу родственницу, то я не могу так подло поступить с бедной Степой. Я все силы и средства положу, чтобы ее вытянуть из тюрьмы.

Я не заметила, как перешла на крик. Дети сидели молча на диванчике, вжав головы в плечи. Когда я в таком возбужденном состоянии, со мной лучше не спорить. Алина старалась на меня не смотреть. Она бездумно водила взглядом по номеру, временами легонько вздыхала, ожидая, когда же я наконец закончу орать.

— По большому счету, мне наплевать на деньги, — не унималась я. — Что такое деньги? Сегодня они есть, а завтра их нет. А вот Степы такой уже не будет. Не могу себе представить, как она со своим доскональным знанием творчества Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Блока, Гумилева и Ахматовой…

— Игоря Северянина, — растрогавшаяся Алина смахнула набежавшую на глаза слезу и продолжила ряд классиков русской поэзии.

— Ну да, и его тоже. Как она со стихами в голове вместо трезвых мыслей окажется за колючей проволокой? Как? Что с ней будет? Сколько дают за убийство, не знаете? Да какая разница! Она и года не протянет за решеткой!

— Мам! А ты что, действительно думаешь, что наша Степа убила Настю? — оборвала меня на полуслове Аня.

«И правда! Что я несу? Неужели я могла поверить в то, что Степа кого-то убила?» — я стыдливо замолчала, чувствуя, как мое лицо покрывается пунцовыми пятнами.

Алина сидела и откровенно наслаждалась моим конфузом. Вдоволь налюбовавшись моим лицом, она наконец открыла рот:

— Я только хотела сказать: чтобы помочь Степе, нужно самим во всем разобраться и лишь затем делать выводы.

— Ты хочешь сказать…

— Да, танцевать лучше от печки. Раз уж мы здесь, грешно упустить такой шанс. Нам надо поговорить с отдыхающими и обслуживающим персоналом.

— Да, Алина, ты права, — согласилась я. — Кроме нас с тобой, Степу никто не защитит. Только есть одна загвоздка.

— Какая?

— Дети.

— Мы? — Аня и Саня скорчили возмущенные рожицы. — Мы вам мешать не будем.

— Но вам какое-то время придется оставаться одним.

— Ну так и что? Не маленькие. Еду нам готовить не надо — три раза в день кормят в столовой. Захотим мороженого — магазин за забором. Какие проблемы? Мы даже можем пообещать, что к реке не будем подходить ближе пяти метров.

Дети, как два ангелочка, сложили ладошки и грустными глазами спаниелей посмотрели на нас с Алиной.

— Ладно, сегодня еще остаемся здесь. Можете мчаться на площадку, — разрешила я.

Через пять секунд ни Ани, ни Сани в номере не было. Мы остались с Алиной одни. В комнате после вчерашнего милицейского осмотра все оставалось верх дном. Единственно, что сделали дети, — убрали свои и Степины вещи с кроватей и кулем, без разбора запихнули в шкаф.

— Интересно, что искала здесь милиция?

— Может быть, орудие убийства?

— Дети говорят, что Степы в тот вечер в номере не было.

— Они спали и ничего не видели.

— Верно. Они не свидетели. Пойдем, попробуем разыскать женщину, которая тебе вчера звонила.

— Это Зинаида Михайловна Мишина. Только у меня, Алина, встречное предложение. Поехать в район и постараться увидеться со Степой.

— Что ж, поехали, — Алина бодро вскочила на ноги и поторопилась к выходу.

Глава 3

Районное отделение милиции располагалось в одноэтажном здании, выкрашенном в оптимистичный небесно-голубой цвет. Всего один этаж. Если судить по окнам, комнат не больше двадцати. Для поселкового отделения милиции помещений предостаточно. На окнах решетки.

«Правильно, в таком месте они и должны быть», — подумала я, стараясь не вспоминать о том, что именно наша Степа находится за этими решетками.

Над входом в здание была прибита огромная вывеска. Красные буквы на белом фоне — «Милиция».

— Сюда? — спросила Алина и остановила автомобиль перед самым входом.

— Сюда. Куда ж еще?

Мы зашли в отделение. Тишина и покой. За стеклом дежурный. Мужчина в возрасте, лысоват и толстоват, типичный блюститель закона в сельской местности, где самое страшное преступление — незаконная продажа самогона. Голова подперта рукой, веки прикрыты: то ли дремлет, то ли читает. Нам с порога не разглядеть. На звук хлопнувшей двери реакции никакой. Скорее всего — спит.

Приблизившись к окошку, мы дипломатично откашлялись. Дежурный встрепенулся и поднял на нас заспанные глаза.

— Кто такие? — в лоб спросил сержант. К этому времени мы успели посчитать лычки на погонах.

— Видите ли, — начала Алина.

Из нас двоих она более общительная, и разговор, как правило, ведет она. К тому же беседовать с милицейскими чинами ее любимое занятие. В недалеком прошлом она была юристом. Законы не скажу, что чтит, но знает, а значит, может пощеголять перед осведомленными людьми цитатами из уголовного кодекса. Тут уж, как говорится, ей и карты в руки.

— Видите ли, мы бы хотели узнать, кто ведет дело Клюквиной Степаниды Степановны.