Если в доме алкоголик

Когда-то сверхвеселый ребенок был единственной радостью для несчастной, замученной мамы, позволяющей на время «переключиться» от грустных мыслей.

Ну не смог он идти путем Супермена, вот и стал играть роль неунывающего и незамолкающего весельчака и выдумщика. Который максимально мало времени оставляет и матери и себе на размышления о реальном положении дел. Так проще. Так понятнее.

Ребенок, научившийся веселить даже себя самого. В ситуациях, когда радоваться не чему.

Конечно, можно пойти и другим путем. И стать «профессиональным», самым заинтересованным слушателем чужих, пусть уже неинтересных и «замыленных» рассказов. Человеком, который в жизни больше всего боится выказать свое невнимание и незаинтересованность. Чтобы случайно не обидеть собеседника. Даже если его повествование давно всем наскучило.

Но, наигранная и выученная вежливость превыше всего. Ведь это и прилично и безопасно. Продолжать радовать и угождать другим, снова забывая о себе.

Как приходилось раньше выслушивать нетрезвого родителя или просто молчать, когда говорил он. Даже трезвый. Когда собственное мнение могло быть, мягко говоря, неправильно расценено. И последствия могли быть ужасными. А значит, молчи и соглашайся со всем. Это относительно безопасно, если не забываешь кивать вовремя.

А еще можно стать вечно во всем виноватым. «Делателем» самых нелепых ошибок. Клоуном и шутом гороховым. А как еще можно было обратить на себя внимание в детстве? Или, опять же своим проблемным, шутовским поведением переключить внимание с алкогольных проблем родителя?

Становясь тем самым добровольным козлом отпущения. На всю оставшуюся жизнь. С вечно виноватыми глазами человека, от которого «и ждать-то больше ничего не приходится». Что, тоже, в принципе, безопасно. Спрашивать-то строго не будут, все же знают, какой я «недоделанный»…

И как же тут не вспомнить фразу многих пьяных родителей: «А еще и ребенок у меня полный дурак в придачу». И эта, возложенная роль, часто «с достоинством» несется через всю жизнь.

А внутри находится совсем другой, возможно, талантливый человек. Но, кто же про это узнает? Он же в роли хронического Ивана-дурачка.

Опять роли… Опять стремление выглядеть как-то иначе. Не быть, а именно выглядеть. Не жить, а выживать. Даже не зная, какой ты на самом-то деле.

И самое неприятное — подобное существование уносит огромное количество сил и времени. К сожалению, этих сил хватает не у каждого. А в случае «истощения» — бывают катастрофы. Маленькие и большие.

И снова, мы упираемся в изначально заниженную самооценку. Сплюснутую в детстве, раздавленную в процессе «воспитания».

И как вам уже стало понятно, поступить с нею можно по-разному.

Либо, постоянно «на время» повышая ее через свершение больших и маленьких подвигов — это компенсация имеющейся пустоты.

Либо, придумывая себе успешные или менее успешные внешние образы, с постоянным страхом разоблачения, — это маскировка «под успешность».

Но везде присутствует элемент неискренности. И необходимость «внешней» подпитки выбранного образа. Именно с этим связана и потребность в поиске одобрения своих поступков окружающими. Желание нравиться и радовать всех вокруг. Делать для этого все возможное. А иногда и невозможное.

В детстве ребенка заставили поверить в то, что в определенной степени именно он виноват в том, что происходит в семье. Своим рождением, своим присутствием или чем-то еще.

Вы скажете, что это — бред?

Увы. Без вины виноватые. Виноватые, например в том, что из-за беременности ими, матери пришлось выйти «замуж за алкоголика». И если бы не этот факт, то выбор бы пал на другого, конечно же, хорошего мужчину. И судьба женщины сложилась бы совершенно иначе.

Все дело, разумеется, в нем — в ребенке, определившем дальнейшие страдания женщины. И многие, очень многие, в это верят. И обвиняют детей. Только, где здесь причина, а где следствие?

Что произошло первым? Рождение ребенка или некие отношения между теми самыми мужчиной и женщиной? Которые и привели к зачатию? А затем и к его рождению?

Мне много приходилось общаться с такими людьми. Многие из них в детстве были убеждены, что их отец пил, потому что «они плохо учились», «не слушались, мешали отдыхать», потому что «папа хотел девочку, а не мальчика» или наоборот.

И снова чувствовали вину. Примыслившуюся, добровольно принятую «на себя», вину. За несовершенные проступки. Так было понятнее. Иногда проще.

У многих эта «хроническая виноватость» сохранилась во взрослой жизни. И за прошлое. И за дела настоящие.

Но вернемся к начатому «портрету».

У наших героев очень легко возникают чувства отверженности, ненужности, никчемности, нелюбимости. Они часто нетерпимы к критике. А нередко и к безобидным шуткам в их адрес. При общении с лицами, стоящими выше их по положению, наделенных властью, у них часто возникает чувство смущения и страха.

Даже если сама ситуация к этому никак не располагает. Появляется ощущение «маленького человека», который, что бы не сказал, что бы не сделал — все будет «невпопад и не к месту».