Если в сердце живет любовь

Озарение снисходило медленно, и горизонт постепенно светлел. Мы дружили. Знали друг друга с детства. Адам неизменно оставался добрым и надежным, так что можно было не бояться, что изменит и убежит к другой. А главное, он искренне и всерьез заботился обо мне и Тэкери. Конечно, после буйной фантазии Бретта отношения с Адамом могли показаться тусклыми — я это понимала, но зато эти отношения гарантировали надежность. Адам не мог причинить боли, как это сделал Бретт, а мне ведь надо было думать и о сыне. Мальчику нужен отец.

За прозрением последовал очень странный разговор с Адамом. Белла утверждала, что он с нетерпением ждет моего шага. Надо сказать, до этого мне ни разу в жизни не приходилось предлагать себя мужчине.

— В-видишь ли, начать не-нелегко. — В тот день я заикалась больше, чем Адам. Чтобы поговорить с ним наедине, пришлось несколько часов околачиваться на съемочной площадке, среди декораций.

— Да-давай выкладывай, — с трудом выдавил он. Со стороны можно было подумать, что играет заезженная пластинка (немалая редкость в век цифровых технологий).

Парень из группы обслуживания принес нам по стаканчику кофе. Мы сидели в зоне отдыха вдвоем, съемочная группа еще работала.

— Как ты считаешь, человек должен признаться очень хорошему другу, что тот ему нравится? — Вопрос прозвучал не слишком ловко.

— Нравится? — Адам посмотрел на меня, и в его очках я увидела собственное отражение и почему-то окончательно смутилась.

— Да, нравится. По-настоящему нравится.

— Не-не знаю. Это оп-оп-оп…

— Опрометчиво? — подсказала я. Всегда хотелось закончить предложение за Адама.

— Опасно, — поправил он. — Потому что можно испортить дэ-дэ-дэ…

— Дело?

— Дружбу.

— Правда? Ты так считаешь?

Адам уставился в стол, за которым мы сидели. Пауза затянулась надолго. Не предполагала, что разговор окажется таким сложным.

— У тебя есть си-си-си…

— Секрет? — предположила я.

— Нет, сигарета. — На мгновение он рассердился. Пожалуй, не стоило заканчивать за него фразы.

— Может, спросить в группе обслуживания?

Адам вернулся через несколько минут, на ходу глубоко затягиваясь. Тогда он еще курил.

— Знаешь, Белла кое-что мне сказала.

— Правда?

— Да.

— И ч-ч-что же она с-с-сказ-з-з…

О Господи! Да так мы будем объясняться до Рождества!

— Она сказала, что я тебе нравлюсь, и это здорово, потому что ты мне тоже нравишься. Вот я и подумала, что мы могли бы стать прекрасной парой. — Слова внезапно преодолели преграду и полились сами собой, стремительно и отчаянно. — Наверное, после стольких лет знакомства тебе странно это слышать, но ведь у нас все получится, потому что мы друзья. Правда?

Адам молчал. В эту минуту он напоминал оленя, внезапно оказавшегося на дороге в свете фар. Даже не двигался, просто моргал, и все. Забытая в руке сигарета продолжала гореть, и, наконец, на стол посыпался пепел. Я не знала, куда деваться от стыда. Кажется, Белла ошиблась, что-то неправильно поняла. В такой ситуации единственно уместное и разумное действие — застрелиться.

И вдруг к Адаму вернулся дар речи.

— Так, значит, ты тоже испытываешь ко мне чувства? — спросил он. Странно, но заикание бесследно исчезло.

Тоже. Он сказал «тоже». Ведь он сказал «тоже»? И имел в виду себя, то есть нас двоих? Так, может быть, Белла все-таки не ошиблась?

— Да, — ответила я.

— В самом деле?

— Да.

— Я всегда тебя любил, — неожиданно признался Адам, и сразу стало ясно, что это не преувеличение. Глаза его загорелись от внезапного возбуждения, а лицо засияло, как на рекламе зубной пасты.

— А почему ты молчал?

Адам посмотрел в стакан с кофе.

— Наверное, боялся. — Он нервно засмеялся. — Не говоря уж о твоем увлечении Бреттом.

— Оно оказалось ошибкой.

Теперь мы оба нервно засмеялись. Я лихорадочно придумывала продолжение диалога. Неловкость вытеснила из атмосферы кислород. Дышалось с трудом.

— Зачем ты перечислил на мой счет деньги? — спросила я.

— Это твоя доля.

— Что за глупости!

— Идею фильма придумала ты, а я всего лишь воплотил в слова. Так что часть гонорара по праву принадлежит тебе.

— Ничего подобного.

— Да-да, именно так.

— Нет. — Я покачала головой.

— Хочешь сказать, что ты из тех невест, которые спорят по каждому пустяку?

— Спорим, что нет? — предложила я, и мы снова глупо рассмеялись, радуясь, что самое сложное и главное уже сказано. Он произнес слово «невеста», и мир не рухнул.

Потом он спросил:

— Можно, я тебя поцелую?

Вопрос потряс до глубины души. Не то чтобы он прозвучал не к месту. Все дело в формальности подхода. Почему-то мне всегда казалось, что целуются импульсивно, не спрашивая разрешения.

— Вообще-то женихи именно это и делают, — ответила я. Ну вот, теперь прозвучало и слово «жених».

Адам перекинул ноги через скамейку, на которой сидел, и обошел вокруг стола. Поначалу поцелуй казался неуверенным, как будто пробным. Мы оба жутко нервничали. Но, в то же время, с первой секунды не пришлось сомневаться ни в нежности, ни в искренности. В объятиях Адама я сразу почувствовала себя любимой и желанной. Ну, а пиротехнические эффекты всего лишь дело времени.