Пока я догоняла папу, злость на папино молчание окончательно смешалось с пережитым страхом и отчаяньем. Проще говоря, я вконец взбесилась.
Дорога до кабинета директора оказалась на удивление короткой.
Сначала папа, а потом, я влетели в приоткрытую Дамиром дверь.
Магистр Черт, по всей видимости, собирался войти в кабинет, и уже приоткрыл дверь, когда откуда не возьмись появился его старый друг, и влетел в кабинет, а за ним, отставая на несколько шагов влетела разъяренная студентка.
— Ах, знал! — в князя полетела увесистая ваза, стоявшая справа от двери.
— Соня… — попытался возразить папа.
— Ах, спрятал! — Папа спрятался за спинку директорского стула. Сам Фефнир, закрыл голову руками и не издавал никаких звуков.
В папу летели все предметы, что только можно было взять в руки.
Множество книг, чернильница, какие-то папки, два стула…
Быстро, перемещаясь, мы с папой описали круг по кабинету. Он уворачивался и вякал, что был не прав, что искренне раскаивается, что подобного не повториться и прочее.
Когда под руками ничего больше не осталось. Я вздохнула.
— Выходи, гад.
— Соня, малышка… — начал папа.
— Вылезай зараза из-под стола! Дома договорим! — Опять вскипела я.
Папа вылез. Мордочка виноватая. Глаза как у побитого бездомного пса.
— Кстати, что на счет дома?
— Все в полном порядке. Купол безопасности и непроникновения замешан на моей крови, так, что никто взломать не сможет. Я уверен. — Папа довольно улыбнулся, стряхнул с брюк не видимую пыль.
Тут из директорского кресла раздался голос Фефнира.
— Теперь я до одури боюсь землянок из России. У меня у университете их теперь две! А что будет если они поссорятся? Ох, Великая Проматерь, защити и спаси!
Мы с папой оглянулись. Мдааа… картинка! Разрушено было ВСЕ! Вазой, которую, я схватила у входа, я разбила огромное зеркало. Одним из стульев было выбито окно. Вынутые из стеллажей книги волялись повсюду. Пятна чернил, то тут то там поблескивали черными лужицами.
Упс.
— Ёёё… — протянул папа, оглядев безобразие. — Мда, Сонька, привыкли мы дома так бурно ссориться. А мы же не дома. Он убирать не будет.
— А жаль. Правда?
— Да. Пошли в столовую, у меня со вчерашней ночи и маковой росинки во рту не было.
— Можно подумать, что двумя росинками ты бы насытился.
— Неа! — Папа был, доволен. Гроза, то есть я в плохом настроении, уже миновала. Значит пора подкрепиться. — Знаешь, милая, я хочу жареных грибочков с картошечкой, а еще селедочки и рюмочку. Можно еще огурчик, обязательно черный хлебушек и…
— Рюмочку успокоительного мне, а тебе, зараза моя любимая, только стакан молока!
— Жестокая, — начал было папа, но заметив мой хмурый взгляд исправился — но справедливая.
Улыбнулся. Мы в обнимку стали выходить из кабинета.
Возле двери стоял Черт. Глаза, что блюдца.
— Александр…
— Не сейчас, Дамир. Поговорим с тобою вечером. — Затем обратился к Фефниру. — Я надеюсь, мою башенку никто не осмелился приватизировать?
— Что ты, других психов не нашлось. — Мгновенно среагировал директор.
— Значит Дамир, поговорим как раньше. В моем кабинете в башне на закате. Кстати, как тебе моя девочка?
Глаза Дамира, стали совсем несчастные.
— Хорошо, Александр.
Развернулся, вошел в кабинет, при этом очень сильно хлопнув дверью.
— Мдааа… засада… — пробухтел папа и задумчиво почесал затылок.
— Пойдем со Светкой познакомлю.
— Ага, подальше от начальства, поближе к кухне.
И напевая знаменитую песню Мельницы, двинулись в сторону столовой.
***
Уже поздно вечером я сидела в своей комнате. Папа пошел выяснять отношения с Дамиром. Пусть с другом помирится. Папа наотрез отказался раскрывать Дамиру наше родство. Как уж они договорятся, я не знаю. В комнату постучались.
— Войдите!
— Сонь. Я к тебе. — Зашла Аля. — Соня, можно тебе кое-что рассказать и спросить совета?
Я удивилась. Отложила книжку, которую читала, и пригласила подругу на кухню.
— Пойдем, перекусим заодно.
От меня не укрылась нервозность подруги.
— Знаешь, я просто никому рассказать не могу, странно все как то. Боюсь, посмеются надо мною.
— Аля. Садись, сейчас чайку попьем, и ты мне все расскажешь. Я смеяться не буду. Обещаю, а если чем-то смогу помочь, то буду рада.
Минут через десять мы сидели и пили чай, заедая потрясающими пироженными. Их принесла Аля.
— Знаешь, Сонь, я влюбилась по уши. — Чуть не плача сказала подруга. — Он такой! Ох, он потрясающий!
— Ну, хоть имя у этого счастливчика есть? — Поинтересовалась я, с улыбкой глядя на Алью.
— Дааа… — уже начинала заливаться слезами эльфийка, — Князь Александр Дракон!
Я подавилась чаем.
— Он же для тебя старый!
— НО Я ЕГО ЛЮБЛЮ! — Выпалила девушка и разрыдалась.
Ого, чай тут не поможет. Встала и достала из шкафчика бутылочку эльфийского винца.
— На, выпей все до дна, поняла?
Девушка понятливо кивнула и, не разлепляя глаз, выпила все залпом, закашлялась.
— Вот моя умница. А теперь рассказывай-ка все по порядку.
Заплетающимся языком (да, эльфийское винцо такое, тело пьяное и веселое, а мозг работает как часики, главное с дозой не переборщить), рассказала следующее.